Но Василек продолжал кричать и молить о пощаде. Поднялся на ноги только после ощутимого пинка от быстро рассвирепевшего мужика. Пастушок посмотрел на старого вояку, быстро перевел взгляд на растерянную девушку и, поджав губы, резко отвернулся.
- Так то лучше. Знаешь же сам, не сбежать тебе от этой судьбы! - Рыкнул Онисим.
Кирка потихоньку подошла к парню, который в это время пытался вытереть лицо рукавом, но позабыл, что одет в кольчугу, а потому довольно грубо оцарапал себе щеку.
- Василек! Не бойся, Василек, ты обязательно победишь! Вот, возьми узелок, он волшебный, правда. Сделай как я говорила. Ну поверь же мне!
- Да отстань ты! - Парень не глядя отмахнулся и больно ударил девушку по руке, так, что та выронила "подарок" божка.
Кирка понурила голову.
- Что же ты мне не веришь?.. - Почти беззвучно прошептала она.
И вдруг все вокруг стало для Кирки каким-то неважным, безразличным. Как-то разом навалилась на нее усталость от страшной, бессонной ночи, заныла, заломила рана на покалеченной кисти. И Игренька. Игренька...
Онисим поглядел на парочку будто на убогих и, тяжело вздохнув, протянул пастушку вилы.
- В брюхо бей, - посоветовал старый вояка. - Или в голову.
Все еще шмыгая носом, Василек взялся за черенок. Кольчуга снова заскрежетала и, освободившись от очередной горсти проржавевших звеньев, стала окончательно похожа на кусок видавшего виды закидного невода. Но парень не обратил на это внимание, а покорно побрел вглубь болота. Онисим и Кирка некоторое время наблюдали за тем, как его силуэт исчезает в зелени плотно растущего кустарника.
- А и захочет сбежать, нечисть-то теперь уже не даст. Савкины-то сыновья и зимой не заблудились, прямехонько к логову вышли. Уж тогда понятно было, что не спроста. - Задумчиво произнес мужик, когда юноша совсем пропал из вида.
Эти слова будто разбудили девушку:
- Дядька Онисим, так это чудище их завлекло?
- А кто же еще? - Онисим снова нарисовал в воздухе знак Велесия.
- И тетка Радушка... - Кирка растерянно посмотрела на лежащий во мху узелок.
Поверенный старосты лишь пожал плечами.
- Все. Пошли, девонька, в деревню. Смотри как темнеет быстро. А Васька твой, если уж победит, - хмыкнул он, - то и сам воротится.
Онисим похлопал девушку по плечу и зашагал по тропинке в сторону Гнилушек.
- Да ты идешь? - Окликнул он Кирку.
Вместо ответа девушка схватила с земли узелок и поспешила за Васильком, ловко прыгая по кочкам и избегая хлестких ударов веток кустарника.
- Вот дуреха! Куда?! - Мужик кинулся было за ней, да и махнул рукой. Какое ему, собственно, дело?
Онисим вынул из-за пояса топор и покрепче ухватил топорище. Чутко вслушиваясь и вглядываясь в окружающий лес, быстро настолько, насколько позволяла хромая нога, старый вояка зашагал в деревню, где, как он знал, ждали и беспокоились о нем Петька и маленькая Варенька.
Под ногами недовольно чавкал пресыщенный влагой мох и плескалась ржавая болотная жижа. Кирка звала Василька, но тот не откликался. Лучи вечернего солнца - тягучие, медовые - лениво сочились сквозь майскую зелень. Мерцая между густыми, но прерывистыми тенями, они нещадно слепили глаза. Девушка болезненно щурилась и молила Яролику обуздать расшалившихся "зайчиков", голова у нее и без того гудела и раскалывалась от разрозненных мыслей: смерть Таси, гибель Савкиной семьи, странный божок, проснувшееся вдруг чудище, Василек... Что-то здесь было не так... Нет, неправильно. "Не так" здесь было, конечно же, все, но как бы поверх этих событий, было еще что-то важное. Неуловимое, но очень важное. Кирка теперь это чувствовала.
Вдруг девушка остановилась. Погрузившись в свои размышления, она и не заметила, что болотные заросли стали намного гуще и никаких следов Старой Гати в поле зрения не было и в помине. Кирка тревожно огляделась и еще раз позвала Василька, но и в этот раз пастушок не ответил. Сомнений не осталось - она заблудилась! Вечером, на болотах. Девушка аж завыла в голос - теперь она не только не поможет Васильку, но и сама бессмысленно погибнет, попадет в трясину и утонет! Кирка запаниковала и, не прекращая выкрикивать имя пастушка, побежала, не разбирая дороги, куда-то вперед, где за зеленой стеной виднелся просвет. Взъерошенным воробьем она металась в тростнике, путалась в цепких кустарниках и, вырвавшись наконец на открытое пространство, едва не угодила в топь, лишь в последний момент ощутив опасное движение земли под ногами и заметив совсем рядом через чур яркую зелень -- частый признак трясины. Кирка замерла и осторожно передвинулась обратно в дебри, из которых так хотела выбраться.
Не успела она отдышаться, как откуда-то из глубины болотных зарослей донесся сдавленный крик. Девушке показалось, что это был обрывок слова. Она обернулась.
- Василек! Я сейчас приду, Василек. Я сейчас!
Кирка не была уверена, что кричал пастушок - звук был слишком краткий и невнятный, и больше не повторился. Но, ухватившись за надежду, она снова ринулась продираться сквозь плотный кустарник, тихонько молясь Велесию о выборе верного направления.
Растрепанная -- платок потерялся где-то по дороге - и исцарапанная, в насквозь промокших лаптях девушка выбралась наконец на просторную прогалину. По контуру поляну окружала все та же плотная зеленая гуща, над которой возвышались несколько могучих, раскидистых дубов. Видимо, это их мощные корни крепко удерживали островок твердой почвы посреди болота. В нос ударил сильный запах тины и прелой листвы.
Но важнее было то, что на этой поляне, в нескольких саженях впереди и правее, находился Василек. Он стоял спиной к девушке, а потому не заметил ее появления.
- Василе-е-ек! - Радостно окликнула парня Кирка.