- А-ра-р-ар! Последний! Обещал! - Обезумело в ярости чудище.
К парню, вздымая землю, устремились жгуты из корней. Пастушок выставил перед лицом руки в защитном жесте и зажмурился.
И одновременно еще сильней стянулись путы на теле девушки. В общем гомоне она ясно расслышала хруст, и волна нестерпимой боли прокатилась по левой руке. А жуткие оковы продолжали сжиматься на ребрах и ноге. "Оно же меня сейчас раздавит!" - девушку будто окатило ледяной водой. Боль и страх, до того заполнявшие весь мир, на пару биений сердца отступили, и этих мгновений Кирке хватило, чтобы поднести свободной рукой узелок к лицу, зубами стянуть тесемку и, поймав момент, когда при очередном раскачивании нечисть оказалась совсем близко, швырнуть в него открытый мешочек!
Лунные нити невесомой паутинкой закружили в воздухе. А затем их будто притянуло к чудищу. Яркие линии, блестя и сияя на темной, морщинистой поверхности "дерева", расползлись по сочленениям между кусками коры и просочились внутрь тела монстра. Страшилище вперило слепые бельма в девушку, но потом перевело взгляд куда-то в сторону. Кирка опасливо повернула голову. На самом краю поляны она заметила знакомый силуэт -- в темных зарослях, выделяясь белесым пятном рыбьего черепа, стоял божок. Девушка удивленно открыла рот, собираясь уже что-то спросить, но в это мгновение чудище резко дернулось, вытянулось во весь рост и взревело так яростно, что даже самый свирепый шатун, заслышав такой клич, бросился бы наутек.
Кирка онемела от ужаса. Она приготовилась к смерти.
Но нечисть вдруг застыла. Поляну вновь заполнил нарастающий гул, скрип и треск. Уже в следующий момент юркие корни, поймавшие и тащившие по земле вырывающегося Василька, обмякли и бессильно опали. А парень, не понимая, что происходит, все продолжал брыкаться и орать. Одновременно ослабли, а затем и вовсе рассыпались в труху Киркины путы. Девушка с криком упала на землю. От удара на пару мгновений у нее перехватило дыхание и она бессильно застонала от боли. Но страх очень быстро заставил ее отползти от болотного чудовища. Правда, недалеко: звуки, цвета, весь мир вокруг стремительно исчезали. Уже мало что соображая, краем глаза Кирка увидела, как чудище мелко задрожало, мерзко закорчилось в спазмах, надрывно взвыло... и взорвалось, окатив поляну брызгами из разлетающихся щепок и опилок.
И Кирке показалось... всего на одно мгновение, на какую-то секунду... когда не осталось уже ничего... Вместо болотного ужаса перед ней стоял мальчик, отрок лет 12-13. Очень бледный. И такая неизмеримая грусть была на его исхудалом лице, тоска... А может... может, это было сожаление в его глазах? Глазах, чистейшего голубого цвета...
- Кирка, Кирка ты очнулась?
Девушка, щурясь, приоткрыла глаза и непонимающе уставилась на нависшую над ней голову Василька. На чумазом лице парня расплылась улыбка.
- Как ты его! Я ведь видел - только очухался - глядь, а ты чудище это травами светящимися осыпала, и оно как "Бух!" И взорвалось. На самые мелкие щепки разлетелось. Ух! - Возбуждено рассказывал парень, помогая девушке сесть.
- А я ведь не верил... Не верил! - Шмыгнул носом Василек, с интересом поглядывая на валяющийся в сторонке холщовый мешочек.
Кирка попыталась пошевелиться и тут же вскрикнула от боли.
- Кажется, у меня рука сломана, - разлепив пересохшие губы, просипела девушка.
- Сейчас, сейчас! - Бойко отозвался пастушок.
Он суетливо порыскал в потемках, нашел пару подходящих палок и помог зафиксировать руку девушки.
- Вот, так лучше? Светать уже начинает, немного обождем как просветлеет и пойдем в деревню.
Василек еще побродил по поляне и вернулся уже с вилами:
- Чудище не чудище, а если я их не принесу, Матвей Борисович мне голову открутит, - вздохнул пастушок.
Он сел рядом с девушкой так, чтобы они могли прислониться друг к другу спинами.
- Ты ведь мне жизнь спасла, Кирка. А я ведь такого страха натерпелся - вовек не забыть. - Немного погодя сказал парень. - Вернемся -- зашлю к тебе сватов. Вот что бы там мамка и деревенские не говорили -- женюсь!
Девушка замерла. Но хоть Василек и не видел ее лица, он был уверен, что она сейчас улыбается. И сам улыбнулся в ответ.
Так, в тишине, подремывая от усталости, они и просидели до самого рассвета.
А потом был нелегкий путь в Гнилушки. Особенно сложно идти было Кире. Каждый ее неосторожный шаг отдавал острой болью во всем теле. Да и Василек пошатывался и время от времени останавливался, страдальчески морщась и прижимая руки к голове. Но сажень за саженью дорога поддавалась. А уж когда из сырых болотных дебрей парочка поднялась по склону оврага в залитый утренним солнцем сосновый бор, то и боль немного отступила, и ноги сами веселей зашагали по удобной тропинке.
- Только знаешь, Кир, давай скажем, что это я чудище убил? - Виновато промямлил парень, когда они уже подходила к деревне. - А то ведь засмеют меня деревенские. Да и тебе, наверное, с такой славы ничего хорошего...
Девушка согласно кивнула. Вот уж и правда ни к чему, чтобы пошел слух, что она умеет ворожить, что наколдовала такое средство, что с нечистью смогло справиться. И уж совсем худо будет, если кто-то прознает, как она заполучила этот волшебный узелок на самом деле... От этих мыслей Кирке стало очень неуютно. Она поспешила выкинуть их из головы.
- Скажем, что ты его вилами поборол. Попал в глаз -- чудище и рассыпалось.
Василек расплылся в довольной улыбке.
8. Невеста
Переполох в Гнилушках поднялся, как только ребята подошли к околице. Первой их заметила Авдотья. Старушка с диким воплем выронила из рук ведро полное воды и принялась с неистовым усердием осенять себя святым знаком.
- Нечисть, нечисть в деревне! Люди добрые, мертвяки среди бела дня! Упыри, вурдалаки! - Заорала она и молоденькой козочкой припустила к ближайшему двору.