Парень молчал.
- И вообще, ей что ли самой хотелось в лапах чудища погибать? Ты сам подумай, - стояла на своем Марфа. - Нет, сына, никакая она не благодетельница. Нашла способ как на молодого парня хомут накинуть, змея! Или ты и правда бы Кирку выбрал, а не Любашу, коли сразу бы такой разговор был?
Одна из работниц прошла рядом с подносом полным горячей выпечки. Васька печально проследил за проплывающими мимо него пышущими жаром яблочными пирогами.
- Так что, нечего эту девку и благодарить, - заключила мать. - А про то, как дело было, кто кроме вас двоих знает? Твое слово супротив ейного. Кто же поверит, что это не добрый молодец, урожденный гнилушковец чудище победил, а девица, да еще без роду, без племени? Вот, то то и оно!
- Ну а коли я с военным делом не сдюжу? - Вяло отпирался сына.
- Да как же не сдюжишь? Тех стрельцов в дозор отправить все равно, что коров на пастбище! Скомандуешь "Пошли!", и пойдут. Ох, Васенька, будем жить с тобой в городе, да при жаловании, да на Любкиного батюшки гостинцах.
- Ну а коли... коли Кирка на меня в отместку порчу нашлет?
- А пущай только попробует! Уж я ей тогда, - Марфа воинственно погрозила кулаком куда-то в глубь комнаты.
Там как раз стоял Миханька, внимательно наблюдающий за нежданным соперником. Не слыша разговора, он воспринял угрозу Марфы на свой счет, нахмурился, задрал нос и отошел подальше.
- Но я ведь обещал... - Совсем уже тихо и робко промямлил Василек, так, что мать даже не заметила, что он что-то сказал.
В то же самое время в горнице проливала горючие слезы Любаша. Как мамки-няньки не старались, а успокоить девицу не могли. Пришлось Матвею Борисовичу брать дело в свои руки.
- Что же ты плачешь, доченька? Может хочешь слезами русло Добромысли наполнить? - Пошутил купец.
- А-а-а-ы-ы-ы... - пуще прежнего зарыдала Любаша.
- Ну полно тебе. Как такая зареванная к жениху на глаза покажешься?
- Тоже мне "жених" - ни кола, ни двора, - нахмурив бровки и скривив губки, фыркнула красавица. - Я за Миханьку замуж хочу, а не за твоего Ваську!
- Ишь ты... Вот только Васька-то не мой, а уже почти твой, - беззлобно захохотал Матвей Борисович. - Ну ладно, ладно, не сердись. И не реви больше, а отца своего послушай. Ты же знаешь, что Василек чудище поборол, деревню нашу от проклятия спас?
- Ну и что! А зато Миханька...
- Не перебивай отца! - Осадил ее купец. - Сдался тебе этот пасечник, тоже мне принца нашла. Ты лучше дальше слушай, да пальцы загибай. Первое -- по царскому приказу тому, кто нечисть сможет одолеть вознаграждение положено, мне Тимофей Федорович сказал. Хотели мы с ним поначалу часть той деньги за собой удержать -- за стол праздничный там, вилы опять же... да не важно уже. А важно то, что от градоначальника весть пришла, а это уже дело серьезное -- будет у Васьки и статус, и власть, и жизнь городская, а не просто копеечка. Ну что, хватает пальцев на руке? Тогда еще одно. Вестовой при мне старосте сказал, что градоначальник донесение о добром молодце, нечисть поборовшем, к самому царскому двору отправил. А там, чем черт не шутит, глядишь и до столицы пастушок наш доберется. Вот и думай, девка, хочешь ли ты замуж за пасечника своего и всю жизнь комаров Гнилушкинских кормить, когда у тебя под боком такой удалой молодец есть? Сейчас решай, как парень до города доберется -- там свои охочии найдутся. Знаю я тех баб, как вцепятся... Эх... - договаривать Матвей Борисович не стал, только тяжело вздохнул и задумался о чем-то своем.
Любаша прекратила рыдать и даже больше не хлюпала носом, а заинтересованно разглядывала каждый согнутый пальчик на своей пухленькой ладошке.
Со двора Матвея Борисовича доносились громкие, веселые голоса. Когда Кирка подходила к забору, из незапертой калитки на улицу вывалилась орава ребятни. Девушка успела ухватить одного сорванца за руку.
- А что там за шум? - Кивнула она в сторону терема.
- Любашку сватают! Там и староста наш, и хранитель даже из Вороничей приехал, и полный терем гостей. Да пусти уже! - Крикнул мальчишка, вырвался и сломя голову побежал догонять товарищей.
- Вон оно что, - улыбнулась Кирка и направилась в дом.
- Кирка? А ты чего тут? - Удивился Онисим, столкнувшись с девушкой в сенях.
- К Васильку я. А что тут за веселье? Никак смотрины у Любаши? - За спинами собравшихся людей она смогла разглядеть дочь купца в парчовом сарафане, расшитом жемчугом и золотой нитью, и в не менее богато украшенном кокошнике.
- Ох, и красота, глаз не оторвать! - Искренне восхитилась девушка. - А что же Миханька рассказывал, что только в будущем году свататься будет?
Впереди стоящий парень обернулся. Кирка удивлено ойкнула, узнав в нем предполагаемого жениха.
- Это потому, Кирка, что не я сватаюсь. - На лице Миханьки заходили желваки.
- Как же это...
- Что это у тебя? - Парень быстрым кивком указал на сверток в руках девушки.
Кирка смущенно улыбнулась.
- Дядь Онисим, ты позови мне Василька.
Поверенный старосты тоже теперь заметил вышитую рубаху и озадаченно потер ладонью шрам на носу. Он намеревался уже подхватить Кирку под руку и вывести во двор, но Миханька его опередил.
- А чего его звать, когда он и так здесь? Васька! Эй, Васька! - Громко выкрикнул парень.
- Ну чего тебе? Угомонись уже окаянный. Не мешай счастью чужому! - Рявкнула в ответ Марфа.
- Да разве же я мешаю? Совсем наоборот, - ощерился Миханька. - Тут, Марфа Харитоновна, у Василия Игнатовича, как оказалось, еще одна невеста есть. Стоит, позвать жениха стесняется. Вот я и помогаю, счастью-то.
Шум в избе разом стих. Гости все как один повернулись в сторону ухмыляющегося парня.
- А ну, народ, расступись! Дай невесте на жениха поглядеть.