- Жила я уже там, где все приветливые... Да ты мала еще, чтобы понять, - раздраженно ответила Тася. - А в Гнилушках мед в уши может и не льют, зато расклад честный: пока польза от тебя есть и тебе польза от деревни будет.
Кирка окончательно сникла.
- Подумаешь, дразнят ее! - Ворчала женщина, с таким усердием очищая подберезовик, что тот в ее руках раскрошился в труху.
Тася досадливо отряхнула передник. Она злилась. Злилась как и всякий раз, когда чувствовала себя виноватой, но была не в силах что-либо изменить. О чем только думала, когда взяла к себе девчонку? Ведь знала, какие тут люди.
Кирка хлюпнула носом. Сердце женщины сжалось.
- Ну, а тетка Рада? Дядька Савелий, Филька, Ярошка -- с ними ведь ты ладшиь. А у Радушки скоро еще и третий ребеночек родится, может, тоже подружитесь, как подрастет, - она попыталась приободрить дочку.
Кира согласно кивнула, не отрывая взгляда от земли. Тася убрала корзину в сторону и обняла дочь. Манька, до того бродившая по двору, тоже подошла к девочке и легонько уперлась рогатой головой в бок.
Так и закончился бы тот день, если бы вскоре за забором не послышался тревожный, сбивчивый топот копыт, а затем и нервные удары колотушки о створки ворот.
- Таисия, - громко окликнул взволнованный мужской голос. Кирка не сразу поняла, что это дядька Савелий.
Тася поспешила впустить гостя. Она хотела пригласить его во двор, но мельник судорожно вцепился в ее руку.
- Беда, с Радушкой беда, - будто раненный зверь простонал Сава.
Девочка видела, как побледнела мать. Но уже через мгновение знахарка встрепенулась и бросилась в избу.
- Сейчас я, Сава, сейчас, - выкрикнула Тася на ходу.
Кирка забралась с ногами на лавку, которая стояла под окном, и заглянула внутрь дома -- мать металась по комнате, сметая пучки трав и склянки со снадобьями в полотняную сумку. Происходило что-то недоброе.
- Что случилось, матушка? - пискнула девочка, когда женщина выбежала из избы.
Но Тася очень спешила.
- Со двора никуда не ходи. Ворота закрой. Меня жди, - строго скомандовала знахарка и скрылась за воротами.
Кира подбежала к забору. Их с Тасей избушка находилась на краю деревни, а дом Радушки стоял особняком от остальных дворов -- на вершине небольшого холма, рядом с мельницей. Туда, прямиком по широкому полю, и направились Савелий с Тасей верхом на одной старенькой лошаденке. Девочка еще немного постояла, провожая взглядом удаляющийся силуэт всадников, а затем заперла ворота, как и велела мать.
Ждать было тяжело. Кирка, чтобы зря не ломать голову по поводу случившегося, заняла себя работой -- справилась с грибами, почистила курятник и маленький козий хлев, собрала опавшую листву. Но Тася все не возвращалась, и девочка, не придумав больше посильного занятия, присела на ступеньку крыльца. Пропал последний солнечный луч, и небо окончательно затянула осенняя серость. Время, похоже, вообще решило остановиться. Кира загрустила.
Медленно покачиваясь, подошла Манька и, по своему обыкновению, уперла морду в бок девочки. Кира всхлипнула и обняла за шею свою единственную подругу.
- С тетей Радой что-то случилось... а матушка Тасюта все не вернется, - сбивчиво объясняла она козе, а верная Манька терпеливо слушала человеческие тревоги.
Так они и сидели, пока с неба не стал накрапывать мелкий, но частый дождик, отчего на улице стало совсем уж неуютно.
- Ладно, - Кира выпустила из объятий козу.
Она уже было пошла в дом, но вернулась и, ухватив Маньку за рога, потянула ту в избу. Старая коза отчаянно трясла головой и упиралась -- за долгие годы она прекрасно выучила, что заходить внутрь ей нельзя. Кирка тоже знала, что мать будет ругаться, но все равно настойчиво тянула животное за собой - ей сейчас так не хотелось оставаться одной в пустом доме. И в конце концов девчонке удалось подтащить козу к открытой двери.
В сенях на расстеленной соломе лежал недавно собранный урожай яблок. Это обстоятельство оказалось решающим в противостоянии двух упрямиц. Почуяв манящий запах аппетитных фруктов, Манька перестала артачиться. Переступив за порог коза сразу же ухватила вкусное лакомство. Девочка не возражала против утраты пары яблок, но не более того, так что подтолкнула животное дальше, в комнату.
Чадящий, едкий дым успел выйти из избы, и дом теперь был заполнен теплым сухим воздухом и тихим потрескиванием дров, не успевших еще прогореть. Кира постелила на широкой лавке лоскутное одеяло. Манька, дожевав последний кусок яблока, расположилась на полу, рядом с непутевой хозяйкой. Девочка успокоилась и задремала.
Вдруг где-то вдалеке послышался шум. Низкий, глухой, тяжелый. Будто в Киркину сторону шел великан -- сделает несколько шагов и остановится, еще несколько шагов и снова стоит. Но с каждой минутой звук становился все громче, невидимый великан приближался! Сердце бешено заколотилось и девочка подскочила, едва не свалившись с лавки на пол. "Уснула!" - сообразила она, придя в себя. Кира выглянула в окно. Совсем стемнело. Дождь уже прекратился, а на ночном небе застыли редкие обрывки облаков, подсвеченные яркой луной.
Колотушка несколько раз настойчиво ударила о доски.
- Кира! Кирка! - звала Тася.
Тлеющие в печи угольки давали мало света, но девчушке и этих крох было достаточно, чтобы хорошо ориентироваться в собственном доме. Так что, нацепив на бегу лапти и молнией пролетев дворик, уже через минуту она стояла у забора. Радуясь возвращению матери, Кирка скорехонько сняла засов с ворот.
Тася держала под уздцы мельничью лошадь. Одного взгляда на лицо женщины хватило, чтобы девчушкина улыбка исчезла, -- такое оно было бледное и измученное. Мать опустила голову и, не обронив ни слова, завела лошадь во двор. Привязывать животное она не стала, просто отпустила поводья. Лошаденка и сама хорошо понимала, что ей следует ждать.