- Матушка? - неуверенно окликнула все еще стоящая у ворот девочка. Но женщина не обернулась. Как-то тяжело, будто неся на плечах мешок зерна, она направилась к козьему загону.
- Где она? - сухо спросила Тася.
Прежде чем Кира сообразила, женщина уже развернулась и отправилась в дом.
- Ой... - пискнула девчушка. Про Маньку-то она и забыла. Понурив голову, Кирка засеменила за матерью.
Тася редко наказывала дочь, но сейчас женщина явно была не в духе. А девочке очень уж не хотелось отведать березовой каши. Может сказать, что Манька сама зашла в дом? Нехорошо так поступать, но... Она даже всхлипнула. Деревенские ребята только посмеялись бы над Киркиными страданиями. Конечно же надо все свалить на козу. Как иначе?
Когда они зашли в дом, Манька приветственно заблеяла и сама пошла к старшей хозяйке.
- Я не заметила, когда она пришла... - пробубнила девочка.
Вопреки ожиданиям, мать не стала ругаться или кричать. Женщина остановилась в сенях и долго смотрела как старая коза, раскачиваясь из стороны в сторону, неуклюже пробиралась через дверные проемы на улицу. Оказавшись снаружи, животное подставило белесые бока лунному свету и вопросительно посмотрело на людей. Кирка замялась и робко глянула было на мать, но та уже зашла в комнату. В доме было довольно темно, но по движению силуэта девочка поняла, что женщина подошла к шкафчику, где хранились разнообразные склянки и туески, заполненные снадобьями и травяными смесями. Послышалось шуршание и звон потревоженных стекляшек. Когда женщина вновь оказалась в сенях, девочка заметила в ее руках длинный сверток.
- В доме оставайся. Не выходи, - глухо сказала Тася, стараясь не смотреть на дочь.
Женщина вышла во двор и ухватила веревку, обвязанную вокруг Манькиной шеи. Кирка растерянно посмотрела ей в след. По краю свертка скользнул холодный блик. И девочка все поняла...
- Не надо... - одними губами прошептала она.
Кирка кинулась к матери и обхватила руку, которой та удерживала веревку.
- Матушка не надо! Манька не виновата, это я ее в дом затащила. Я! - сквозь слезы затараторила Кирка.
Травница глянула на девочку, и Кира оцепенела - настолько исказились привычные черты лица приемной матери. И такая мрачная, холодная воля была в глазах той женщины, которую девочка знала уже семь лет -- большую часть своей недолгой жизни, - а теперь, будто видела в первый раз...
- В избу иди, - ледяным тоном произнесла Тася и одернула руку. - Ну, чего ждешь?
Манька забила копытами и тревожно заблеяла. Женщина гневно шикнула на животное, а потом нетерпеливо толкнула девочку в дом и закрыла за той дверь. Но бревенчатые стены избы оказались не настолько толстыми, чтобы Кирка не смогла услышать и испуганное блеянье, и короткий всхрип. Через короткое время раздался скрежет ворот и топот конских копыт. А потом все стихло.
Кирка горько заплакала.
Светало. Очередной ухаб - и телега остановилась. "Наконец-то дома", - толика облегчения промелькнула на измученном Тасином лице. Женщина неловко спрыгнула с телеги. Скорее даже вывалилась, едва не упав. Кисть левой руки ныла от боли.
Перед возвращением домой Тася попросила Саву забрать козью тушу. С раненной рукой самой управиться ей было не под силу. Мельник, все еще не веря, что все окончилось благополучно, со слезами благодарил знахарку. Не желая покидать жену и новорожденного ребеночка, которых едва не лишился, Сава отправил в помощь старших сыновей - Фильку и Ярошку. Мальчишки ловко запрягли телегу и довезли Тасю до ее двора.
Филька помог отодвинуть створки ворот. Женщина благодарно кивнула.
- Там она, - Тася отвела ребят к торцу дома.
Братья сняли накинутое поверх козьей туши корыто, а затем подхватили измазанную грязью и кровью Маньку и отнесли в телегу. Ярошка еще вернулся и попросил лопату. Он снял окровавленный дерн и прикопал.
- Чтоб крысы не лезли, - деловито пояснил паренек.
- Спасибо вам, ребятки, - устало улыбнулась Тася.
Женщина проводила мальчишек и закрыла ворота. Оставалось самое сложное -- встреча с дочкой.
Тася направилась к избе, но остановилась у порога в задумчивости. Такой уж она человек -- если что-то посчитала правильным, то обязательно сделает, даже, если другие люди этого не одобрят. Так она сбежала из родной деревни, так взяла к себе сироту, а теперь вот... Но поймет ли ее дочь? Да и не знала Тася, как ей это все объяснить Кирке.
С новой силой разболелась свежая рана. Женщина отрешенно посмотрела на обмотанный тряпками обрубок мизинца, вздохнула и зашла в дом.
Кира не спала. Она сидела на полу, прислонившись спиной к стенке, и прижимала к себе колени. Точь в точь как много лет назад, когда Тася нашла ее в лопухах.
Женщина присела на лавку.
- У Радушки сыночек родился, - не зная с чего начать, тихо сказала знахарка.
- Зачем, зачем ты это сделала? - после небольшой паузы сдавлено спросила девочка.
- Манька... она ведь старая была и...
- Не ври! - Вдруг выкрикнула Кирка. Ее темно-фиолетовые глазенки полыхали гневом. - Она давно молока не дает. Ну и что? Я заботилась о ней. А ты... ты ее убила! Зачем?!
Тася опешила под таким напором. Она отчаянно пыталась подобрать слова, но у нее ничего не выходило.
- А рука? - Девчонка указала на перевязку, - Это когда ты Маньку убивала, да?
Помедлив, женщина только и смогла, что кивнуть.
- Ну и по делом тебе! - С злорадством бросила Кира. Она тут же вскочила на ноги и побежала к дверям.
Здоровой рукой Тася успела ухватить девочку за плечо: