Госпожа Соколова обидѣлась поступкомъ моихъ родителей, прискакала къ нимъ на квартиру, надѣлала дерзостей, объявила, что я лѣнивъ и отъ лѣности не сдѣлалъ успѣховъ въ ученьи, и что они люди необразованные, низкаго происхожденія и потому неблагодарные. Разумѣется, барынѣ показали, гдѣ въ нашей квартирѣ находилась дверь. За что должны были мои родители благодарить ее, я не могу и донынѣ придумать; но, желая поправить ихъ ошибку, спѣшу принести вамъ, госпожа Соколова, искреннюю мою благодарность. Вы научили меня понимать всю гадость подобныхъ вашей школъ. Дай вамъ Богъ здоровья, много лѣтъ счастливой жизни и поменьше учениковъ! Ищите новыя средства для поддержки своей жизни: побирайтесь подаяніемъ щедрыхъ людей, румяньте свое изношенное лицо, торгуйте своимъ грѣшнымъ тѣломъ, если оно кому-нибудь нужно, — но ради всего святого (вѣдь есть же что-нибудь святое и для васъ!) — не учите несчастныхъ дѣтей! Вамъ все простится на томъ свѣтѣ, слышите: все! но ни тамъ, ни здѣсь не простится вамъ то, что вы надѣлали изъ-за куска насущнаго хлѣба сотни свѣжихъ дѣтскихъ умовъ, вселяли въ нихъ отвращеніе къ наукѣ, этому свѣту міра, доводили ихъ скукою до мелкаго торгашества, до первыхъ проявленій беззастѣнчиваго уличнаго разврата. Закрывайте же скорѣй свою школу: она отжила свой вѣкъ.
VIII
Вступленіе въ новый міръ
— Куда отдать Сашу?
Вотъ вопросъ, который занялъ моихъ родителей. Попытка отдать въ гимназію не удалась. Дѣти крѣпостныхъ людей капельдинеровъ и придворныхъ служителей въ гимназіи не принимались безъ увольнительныхъ свидѣтельствъ отъ ихъ обществъ; объ этой опалѣ гласилъ первый параграфъ программы для вступленія дѣтей въ гимназію. Исключить изъ придворнаго вѣдомства было не трудно, но отецъ задалъ себѣ слѣдующій вопросъ: «что-де будетъ дѣлать Саша, если я умру прежде окончанія его образованія, или если ему не пойдетъ въ голову наука? Куда онъ опредѣлится на службу?» Мысль объ отдачѣ меня въ гимназію была отложена въ сторону.