— Однако, что же мы станемъ дѣлать? какъ дадимъ ему образованіе? — спрашивала матушка.
— Наймите учителей, — совѣтовала бабушка:- домашнее воспитаніе лучше, онъ будетъ всегда у васъ на глазахъ, манеръ мѣщанскихъ не наберется.
— Что вы, матушка, толкуете о домашнемъ воспитаніи! для этого нужны большія деньги, — молвилъ отецъ, пожимая плечами.
— Не Богъ знаетъ, какія деньги! Я буду вамъ помогать, буду…
— Вы?.. Нѣтъ, вашъ планъ никуда не годится, — съ улыбкой прервалъ ее отецъ и вспомнилъ, что кто-то говорилъ ему о прекрасномъ воспитаніи дѣтей въ иностранной N-ской школѣ. Рѣшились толконуться туда, и черезъ мѣсяцъ я поступилъ въ училище. Вступилъ я въ него съ глубочайшимъ отвращеніемъ къ наукѣ. «И на что нужна эта проклятая наука, — думалось мнѣ,- какое мнѣ дѣло до сравнительной степени именъ прилагательныхъ и до страдательнаго залога?»
Училище находилось въ центрѣ города, ходить туда изъ Измайловскаго полка было далеко, и отцу пришлось нанять квартиру поближе. Новая квартира была дороже старой, плата въ училище тоже была значительна, все это не остановило и не смутило отца, получавшаго 16 рублей 64 копейки серебромъ мѣсячнаго жалованья, изъ котораго дѣлались вычоты за разныя пропажи.
— Теперь надо, Соня, намъ работать, — говорилъ онъ:- полно жить для себя.
Онъ воображалъ, что они когда-нибудь жили для себя.
— Что-жъ, Вася, за мной дѣло не станетъ, были бы заказы, — отвѣчала матушка.
И вотъ два человѣка принялись трудиться, не разгибая спины, чтобы вырастить одного.
Отецъ въ свободные дни прилежно занимался столярною работою, дѣлалъ на продажу бритвенные ящики, клѣтки и другія мелкія вещи. Мать шила. Помню я до сихъ поръ, какъ въ темные зимніе вечера, когда я, бывало, окончивъ уроки, усну на своей постелькѣ, а она еще все сидитъ и и шьетъ, спокойная, безмятежная. Какъ я любилъ ея кроткое, худенькое личико; какъ тихъ былъ ея поцѣлуй, какъ она, сложивъ работу и уходя спать, на цыпочкахъ подходила ко мнѣ, крестила меня и тихо, осторожно прижимала свои горячія губы къ моей дѣтской головкѣ. Часто не спалъ я въ эти минуты и только оттого не отвѣчалъ поцѣлуями на ея поцѣлуй, чтобы не дать ей повода думать, что она неосторожно разбудила меня, или что я не сплю отъ нездоровья; я жмурилъ глаза, притворялся спящимъ и чувствовалъ, что она стоитъ надо мною, заслонивъ свѣчу рукой, и долго, долго любуется моимъ лицомъ. О, святыя, благодатныя мгновенья, полныя кроткой материнской любви! не вы ли сдѣлали меня лучшимъ, чѣмъ я былъ? не вашъ ли свѣтъ запалъ въ мою душу и навсегда согрѣлъ научилъ любить все достойное любви и прощать недостатки людей, никогда не вѣдавшихъ ея благотворнаго вліянія?
Въ одно сентябрьское утро меня разбудили ранѣе обыкновеннаго. Мнѣ было приготовлено чистое бѣлье и тщательно вычищенныя курточка и брючки. Когда я одѣлся, матушка заботливо сняла съ моего платья нѣсколько пушинокъ, приставшихъ къ нему, напомадила и начала приглаживать мои волосы, что въ другое время обыкновенно дѣлалъ я самъ.
— Не очень охорашивай его, Соня, не на балъ ѣдетъ, — замѣтилъ отецъ.
Мы напились чаю и стали собираться идти въ школу.
— Я думаю, еще слишкомъ рано, — сказалъ отецъ, глядя на часы.
— Мы сперва въ церковь зайдемъ, — отвѣчала матушка.
— Ну, это твое дѣло; если такъ нужно, то заходи.
Я и матушка пошли. По дорогѣ зашли въ храмъ, поставили свѣчу свв. Козьмѣ и Демьяну, матушка помолилась, я разсѣянно приложился къ иконѣ и мысленно былъ въ училищѣ, куда черезъ нѣсколько минутъ попалъ и въ самомъ дѣлѣ.
Въ узкомъ коридорѣ большого каменнаго зданія, гдѣ помѣщалась школа, шумѣли и суетились толпы воспитанниковъ всѣхъ возрастовъ, сословій и вѣроисповѣданій. Пробравшись не безъ труда и толчковъ сквозь пеструю массу мелкаго народа, отцовъ еще существующаго поколѣнія, мы вошли въ пріемную комнату. Матушка подошла со мною къ директору училища, сидѣвшему за большимъ письменныхъ столомъ, около котораго съ газетами и книгами въ рукахъ сидѣли и стояли учителя: въ училищѣ имъ и счету не было. Директоръ, г. Сарторіусъ, вѣжливо раскланялся съ матушкою и заговорилъ съ нею по-нѣмецки; она объясняла, что не говоритъ на этомъ языкѣ; директоръ поспѣшилъ объясниться по-французски, коверкая каждое слово и выговаривая je, какъ we.
— Вы поступаете въ младшій классъ, — обратился онъ со мнѣ.
Въ эту минуту раздался рѣзкій, продолжительный звонъ колокольчика. Я вздрогнулъ.