Брат Алистер поджал губы, но не отступил, словесная перепалка продолжалась добрую минуту. Несмотря на невысокий рост и солидный возраст, он не казался ущербным рядом с тремя статными молодцами. Да и те, хоть и проявляли дерзость в отношении старика, всё же давали себе труда растолковывать ему свою позицию.
В конце концов, каждый из них периодически нуждается в помощи врачевателей, и портить с ними отношения совершенно излишне.
В процессе дискуссии мой брат перевязал волосы кожаным шнурком и надел шлем, затянув пряжку ремешка под подбородком. Теперь по его плечам рассыпались лишь кольчужные колечки бармицы. Добиться взаимопонимания не вышло. Адан распределил роли, велев Ахлану с рыжим парнишкой заходить с чёрного хода, а сам направился в особняк из сада.
Красный от закипевших эмоций медик рухнул обратно на лавку.
— Они не видят, не понимают, не желают осознавать... — бормотал он, а руки нервно искали кисет.
— Разве этих тварей ещё не изучали? — удивилась я. — У нас же есть способы дезинфекции и эликсир этот...
— Верно, деточка, верно, — старик запихнул понюшку в ноздрю. — Изучали их, конечно, как же не изучать? Только давно это было. Когда эта зараза ещё не распространилась по всему материку. Сам Никодимус возглавлял комитет, занимавшийся изысканиями по серпентоморфам. И все наши замечательные средства обороны от гнили — заслуга тех лет. Вот только у нас есть лишь результаты проделанной тогда работы. Слишком мало записей сохранилось от Никодимуса и его коллег.
— Так какая разница, если мы получили всё, что нужно? — спросила я.
— Да в том-то и дело! Мы ведь не знаем, всё ли нужное получено! Ваше поколение не понимает. Вам кажется, что мир всегда был таким и всё нормально. Главное соблюдать простые правила и всё обойдётся. А мир-то прогнил! Без всяких метафор. Мы давно переступили черту, линию невозврата, и просто трепыхаемся в своей луже, не желая видеть, что наше родное озеро давно превратилось в болото. Плодородной земли всё меньше. Население не прирастает, а лишь убывает год от года. Сколько мы ещё протянем? Полвека? Век?
Сидевший рядом Лисан вытаращился на старика и не моргал, даже про больную руку позабыл. Я нервно поёрзала. Сидеть здесь, посреди пропахшего можжевеловым дымом сада, в мокрой одёжке и перебирать босыми пальцами по каменной плите — всё это само по себе казалось заслуживающим хорошей истерики. Слушать же о том, что на самом деле всё гораздо хуже — для меня это уже слишком. Мне и так не сладко.
— Необходимы свежие исследования, — продолжал старик. — Мы должны разобраться, нет ли способа бороться с этой напастью эффективнее. Для этого необходимы опыты на живых образцах. Но нам даже трупы этих тварей не доверяют! Слишком опасно, говорят, овчинка не стоит выделки. Просто сжигают всё дотла, и поминай, как звали.
— Ну, если в нашем совете есть согласные с вами, почему бы не объединиться, да не основать какой-нибудь исследовательский центр на одном из мелких островов? — подал идею Лисан. — Их вокруг Сиарана полно. Большая часть пустует.
— Да, выдвигали такое предложение, — кивнул брат Алистер. — Только магистрат во главе с бургомистром категорически против. Не дают финансирования, боятся, что намагичите вы, чародеи, такого, что только боком выйдет. Да и кто будет поставлять образцы для исследований, если паладины не желают этим заниматься? Великий магистр убеждён в бесполезности наших затей, а переубедить этого упёртого вояку задачка не простая. Нет, дорогие мои, никто не хочет видеть проблему. Проще делать вид, что всё под контролем и можно спать спокойно.
К этому времени вернулся послушник Дуг и принёс поднос с глиняным чайником и чашками. Я узнала в этом наборе посуду с нашей кухни. На душе стало светлее. Прямо сейчас, там, за высоким забором, увитым плющом, меня ждут, обо мне пекутся.
Вкус мятного чая помог взбодриться, а вскоре паладины вытащили во двор свою добычу, завёрнутую в ткань с магическими символами, видимо, не позволяющими заразе просачиваться наружу. Адан и остальные не выглядели испачкавшимися, хотя брат протирал лезвие меча тряпочкой, которую для него смочил один из чистильщиков. Всех троих тут же окурили можжевеловым дымом.
Вскоре к вынесенному ими кулю добавился ещё один — длинный. Тело господина Даттона кремируют, как полагается в таких случаях. Вот только что станет с его прахом? Наверное, просто сразу развеют, ведь у него не осталось родственников, чтобы забрать останки. Ну, может, отправят в городской колумбарий, всё же он был почётным жителем, не плебейского происхождения, да в придачу защищал империю в эпоху её падения. Наверняка там имеется семейная ниша, где уже обрели покой его близкие.