Так мало по малу я изводила себя. Пыталась читать книжки, оставленные здесь, чтобы бедолаги смогли отвлечься и меньше тревожились о своей участи. Но все оказались знакомыми: отец периодически жертвует литературу приютам, школам и богадельням. Весь тот хлам, который не удаётся сбыть, всё потом пылится в таких вот местах.
Дверь отворилась, в помещение кельи вошёл брат Алистер. Добродушное лицо его озаряла мягкая полуулыбочка. Внушает надежду. Я села в постели, спустив ноги в мягкие тапочки на плетёном, очень познавшем жизнь, коврике. Брат-лекарь присел рядом. От складок его шерстяного балахона пахло алхимическими реагентами.
— Как ваши дела, милая? Как самочувствие? — осведомился он.
— Всё хорошо, — кивнула я с воодушевлением. Ну, а что слегка носом шмыгаю — так это от сквозняков. К делу не относится.
— Да, анализы тоже говорят, что всё хорошо, — не стал он мучить меня ожиданием вердикта и улыбнулся шире.
От сердца отлегло, но щёки залились румянцем. Совершенно не хочу знать, что брат-лекарь и его послушник делали с прозрачной колбой, которую пару часов назад меня попросили наполнить свежей утренней уриной вместо ночного горшка.
— Получается, вы отпускаете меня домой? — несмотря на смущение, я подняла ресницы на врачевателя.
— Да, милая. Я уже отправил весточку твоему отцу. Скоро тебе передадут одежду из дома и заберут из нашей обители.
В порыве чувств я крепко обняла старика и чмокнула в щёку. Тот смешливо покхекал, да собрался уходить.
— Подождите, брат Алистер. Не знаете, смогу ли я увидеться с братом перед уходом? Ну, с моим настоящим братом...
— Ты про Адана? — улыбка померкла. — Боюсь, что он отправился по поручению от великого магистра. Куда — мне не докладывают, но ходят толки, что за Черноозерьем завелось нечто, требующее внимания святых рыцарей.
— Это же на материке, — ужаснулась я.
— Не страшись милая, твой брат не первый год встречается с опасностью, способной прожевать и выплюнуть косточки кого попроще. Милость Троих сопровождает его, будем молиться, чтобы Азар, Бриар и Дея благословляли его ратный путь и дальше. Да и адамантовый клинок при нём, что существенно подкрепляет божественную благодать, — старик хитровански подмигнул.
Честное слово, что он забыл на духовной стезе? Мантия чародея подошла бы его взглядам куда лучше, чем ряса азария.
— Брат Алистер, простите, можно задать вам личный вопрос? — получив в ответ мягкий, понимающий кивок, я продолжила: — Вы случайно не обучались в Академии магии имени Никодимуса Великого?
— Неужто я так похожу на чародея? — прищур стал ещё хитрее.
— Есть немного, — не стала лукавить я. — Мне кажется, в вас от волшебника больше, чем от святого лекаря. Извините.
— Ничего, деточка, — он похлопал меня по руке. — Ты довольно наблюдательна и проницательна. Нет, в Академии Никодимуса я никогда не обучался, поскольку в пору моей юности её ещё не основали. Но я знал его лично. Он вёл курс алхимии в Бафорской военно-магической академии, ещё до Архудерана и всего этого бедствия. Жаль, что мне так и не выпал случай послужить под его началом.
— Так вы всё же чародей? Военный маг?
— В прошлом, милая, в далёком прошлом, о котором теперь так не любят вспоминать, дабы не бередить раны.
— Ну, не скажите. Художественную литературу о временах до Великого Змея раскупают как горячие пирожки.
— Да, читал я пару таких опусов. Кто их пишет? Молодые романтики, никогда воочию не знавшие ранешной жизни, а потому фантазирующие о ней невесть что. Это всё только налёт милая, ряска на воде. Правду вы знать не хотите. Больно от неё становится.
Он с кряхтением начал подниматься, и я подскочила, чтобы помочь.
— Вот, совсем старый я стал, скоро в печку пора, — сетовал он, шагая со мной под ручку к двери.
— Кремация же обязательна только для заражённых.
— Но по желанию доступна всем. Негоже отнимать пахотные земли под хранилища для костей. Их и так мало осталось. Лучше пусть хлеб растят.
С этими словами старик покинул келью. Ну, я тоже покинула её, пользуясь возможностью размяться и осмотреться под предлогом помощи пожилым.
— Брат Алистер, скажите, а могу я хотя бы навестить Лисана. Ему сейчас, наверное, совсем тяжко.
— Не беспокойся, милая. Уже идёт на поправку, хотя первые двое суток вышли поистине изнуряющими даже для столь молодого и здорового организма. Даром что чародей, — добавил старик с лёгким профессиональным пренебрежением. — Давай, заглянем к этому страдальцу, коли желаешь.