С другой стороны, многие барышни вовсе не прочь на законных основаниях раздвинуть ноги перед всеми этими статными красавцами. Да и оказаться здесь, за укреплёнными стенами святой обители, означает, что тебе и твоим детям точно не дадут помереть с голоду. В довесок — осознание своей защищённости перед гнилью.
А ещё можно посмотреть на это и вовсе под другим углом. Когда Орден Пресветлой Троицы только начал перерождаться в организацию по защите уцелевшего населения от гнили и тварей, паладинам разрешали брать в жёны женщин с неизвестной устойчивостью к заразе. Стоит только представить... ложиться с ним в постель, каждый раз думая, хорошо ли дезинфицировали его одежду, кожу, волосы...
Бррр... Как же меня передёргивает от таких мыслей.
Нет, хорошо, что для паладинов есть природой и богами назначенные подруги.
Провожатый тронул меня за локоть, и я отвернулась от этих женщин, перестав размышлять, повезло им или нет.
Вскоре часовые подняли решётку ворот, и меня выпустили на свободу.
Встречать приехали все: папа, братишка, Санда, Гвида и даже подмастерья. Мои губы незамедлительно растянулись в счастливой улыбке, а к глазам подступили слёзы.
Первым навстречу ринулся Блайк, моментально заключив меня в крепкие объятия и закружив. Я засмеялась, а тут и остальные подоспели. Брат передал право на телячьи нежности отцу, и мы с ним тоже крепко-накрепко обнялись.
— Доченька... — папина спина задрожала, и я поняла, что он плачет.
— Со мной всё хорошо, всё обошлось, — тихо повторяла я, а пальцы комкали его куртку и тоже не хотели разжиматься, чтобы разлука больше не повторилась никогда.
Райф невовремя сунул мне букет цветов, явно выполняя не более чем роль держателя для них. Санда тоже полезла обниматься.
— Осска, как же хорошо, что ты не окочурилась! — радостно воскликнула она, повисая на шее. — Мы уж собирались в фарфорную лавку заглянуть, урночку для тебя симпатичную подыскать, — из глаз её тоже сочились слёзки, так что едкость слов разбавилась до приемлемого к употреблению состояния. — А ты чего без корсета? — она ощупала моё платье на талии. — Неприлично же! Вот, говорила я твоим, что сама тебе передачку соберу, так не дали! Знаем мол, чего ты ей там навыбираешь! А чего я? Да ничего!
— Да, Санда, я тоже рада тебя видеть. Всех вас. Как же соскучилась!
Гвида схватила меня так, что выбила дух не слабже самого тугого корсета.
— Маленькая моя, ну, наконец-то! Боженьки молитвы-то мои услышали, вняли, здоровьеце тебе поправили! Спасибо им, родненьким. Теперь срочно нужно в храм сходить, отблагодарить. О, а мальчик этот там как? Лисан который?
— Идёт на поправку, — выдавила я, пытаясь продохнуть.
— Лампадку за здравие непременно поставить надо, — наставляла сердобольная кухарка. — Вот сегодня и сходим...
— Гвида, помилуй, девочка же только из карантина, — мягко отговаривал её отец, а глаза блестели — уже не слезами, а просто радостью. — Завтра, всё завтра. Сегодня — отдыхать и набираться сил.
— Тогда чего ж мы ждём? Все домой! Я такой обед приготовила — не встанете.
Угроза возымела эффект и мы начали погружаться в экипаж, нанятый отцом специально для вылазки в обитель за своей единственной доченькой.
Уже сидя в уютной кабинке, я бросила прощальный взгляд на тёмную крепость, ставшую единственным домом для моего брата.
Как он там сейчас, на своей бесконечной войне...
Глава 5
Крыса ещё подёргивалась, будто пытаясь ожить.
Совершенно не понимая зачем, я опустилась на колени, шумно умостив под собой подъюбники. Моё лицо приблизилось к нежелающему застывать трупику. Что же я пыталась рассмотреть? Каких ещё ужасов мне недоставало? Будто какой-то кусочек мозаики выпал и теперь на его месте зияет незаполненная дыра. Я пыталась вспомнить, что упустила, а зверёк замер...
Но лишь мгновение, и его тушку начало сотрясать судорогами. Лапки дёргались, шея с проступившими позвонками вскидывала мёртвую голову, шевелился и дёргался из стороны в сторону лысый хвост. Затем из распахнувшейся пасти вырвался вопль боли.
И мелкая тварь бросилась на меня, острые зубки вонзились в щёку.
Визжа от ужаса и неожиданности, я отпрянула назад, моментально оказавшись на ногах и саданувшись поясницей о столешницу. Пальцы вонзились в гадкую от чёрной гнили шёрстку и отодрали грызуна от лица. Швырнув эту погань на стол, я схватилась за нож.