Он звучал как монстр. Демон. Его голос был более глубоким, грубым, полным ярости и яда.
Но теперь его придурковатый, хрупкий двоюродный брат, похоже, вернулся. Опираясь головой о стену и тихо плача. Когда он делал это, его спина кипела и пузырилась, прыщи росли и выпирали прямо на глазах у Зака.
«Кип, - сказал Зак, делая предварительный шаг, и положил мягкую руку Кипу на плечо.- Мы должны отвести тебя к кому-то, чтобы бы тебя осмотрели. С тобой что-то не так, чувак. Возможно, доктор сможет выяснить, что происходит. Может, нам стоит позвонить твоей маме и…»
«Нет!» - Это был все еще голос Кипа, но с намеком на демона.
«Кип ...»
«Пожалуйста, Зак. Она так много работала для этого. Мы не должны беспокоить ее, хорошо? Мы можем сами разобраться в этом. И если станет хуже ... хорошо. Мы пойдем к врачу. Но прямо сейчас .... Я прекрасно себя чувствую».
«Ты прекрасно себя чувствуешь? Ты серьезно! Ты почти истек кровью! Ты выглядишь кошмарно!»
«Я просто не понимаю, как такое могло случиться. Я думал, ты умрешь, чувак. Я действительно думал, что ты умрешь. Ах, блядь ... мои ребра. Чак хорошо меня поправил». - Зак поморщился, массируя бок, затем скользнул языком по высыхающей крови на нижней губе. Из-за всего этого волнения, всей заботы о жизни Кипа он оцепенел от собственных травм.
«Что бы ни было внутри меня, они без ума от этого».
«Да, мы, блин, уже поняли это. Как ты думаешь, в этот раз все будет по-другому, Кип? Не пытайся сказать мне, что ты не ожидал этого дерьма».
«Не так. Это ... это было хорошо. Когда они ...ты знаешь, когда они высасывают это из меня. Это было хорошо. Но потом мне стало больно… Я думал, они меня убьют».
«Они почти убили тебя».
«Но я ничего не мог поделать. Это было так хорошо, я потерял счет времени, что происходит ... я потерял счет моего собственного существования. Когда они питаются от меня, я чувствую себя богом, Зак. Я не могу объяснить это».
Кип улыбнулся, когда сказал это, с пустыми глазами и глядя сквозь стену. Он быстро моргнул и снова повернулся к Заку.
«Но я боюсь. Я не знаю, что делать».
«Черт возьми, тебе нужна помощь. Может быть, доктор и не сможет помочь, может быть, доктор будет так же смущен, как и мы. Но мы не узнаем, пока не проверим тебя».
Зак хотел схватить Кипа за плечи и потрясти его.
«Я не хочу к врачу».
«Ты что серьезно? Тебе нравится все это дерьмо, не так ли? Ты не хотешь идти к врачу, потому что боишься, что они все уйдут, верно? Ты боишься, что снова станешь тем же Кипом, боишься, что снова станешь Жабой?»
«Я Жаба! Я всегда буду гребаной жабой!»
Зак отступил. Кожа Кипа стала бешеная, как кипящая вода.
«Я боюсь того, что доктор скажет мне, Зак. Что если я был прав, а? Что если я не человек?»
«Это нелепо».
«Нелепо? Почему? Это более нелепо, чем мои прыщи извергающие гной и вызывающие привыкание? Или моя кровь, которая действует как какой-то чертов галлюциноген?»
У Зака не было ответа. Галлюциноген?
«А что, если врачи не смогут понять в чем дело? Что тогда? Они вызовут специалистов, других врачей, и я превращусь в один большой гребаный научный эксперимент. Ну и нахуй это. Я покончил с людьми, которые относятся ко мне так, будто я не человек. Потому что я не человек. Я намного больше».
Кип вышел из ванной в прихожую, его кожа начала успокаиваться до медленного ритмичного пульса. Кровь спекалась, высыхая и отслаиваясь, когда он двигался.
«Зак. То, что произошло сегодня ... этого больше никогда не случится. Хорошо? Я обещаю».
Зак так много хотел сказать, но не мог заставить рот двигаться. Он только кивал и наблюдал, как Кип вернулся по коридору к чердаку, где он поднялся по лестнице. Кип не поднял лестницу назад за собой, и Зак подумал, хочет ли Кип, чтобы он последовал за ним, но только не в этот ад, он никак не мог вернуться туда.
В комнате повсюду была кровь, выброшенная одежда, сперма и пот.
Зак должен был сосредоточиться, чтобы успокоить дыхание. На стене ванной комнаты были пятна от крови Кипа.
Зак шагнул вперед, понюхал кровь, веки затрепетали, а грудь начала покалывать.
Я должен убраться отсюда.
Просто нужно убраться от Кипа и этого дома, прежде чем он станет таким же, как все. Он захотел выпить, захотел немного таблеток, захотел большую жирную дорожку кокса. Но больше всего ... он хотел Кипа. Он хотел попробовать то, что дегустировали все остальные, испытать то, что сводило их с ума.
Нет, я не могу ... я не могу.
Он зажег сигарету дрожащими пальцами, сел в машину и поехал.
12
«Челси, открой эту дверь! Что с тобой?»
«Просто оставь меня в покое, папа! Пожалуйста ...»
Челси смотрела в зеркало, плоть на обеих щеках была разорвана ее собственными ногтями. Подобные царапины и выбоины украшали ее руки и бедра, и, хотя боль была ужасной, она вонзила ногти и поцарапала себя, соскребая с лица тонкие полоски мяса.
Царапины болели, но это было ничто по сравнению с болью внутри. Боль, которая просила у нее больше жабы, больше его гноя.
Где, черт возьми, Чак!
Она не знала, как давно он ушел в школу, чтобы найти Кипа и принести больше, чтобы он мог поделиться с ней. Он сказал, что скоро вернется ... но этот сукин сын так и не появился. Он солгал, он чолгал!
Челси закричала, разбила кулак о зеркало которое тут же треснуло, игнорируя кровь, стекающую с ее костяшек.
«Челси, черт возьми! Если ты не откроешь эту дверь в ближайшие пять секунд, я сам ее сломаю! Челси!»
«Пошел ты, папа. Пошел к черту! Ты не понимаешь! Вы никогда не поймете!»
«Челси! - прозвучал голос ее матери.- «Что на тебя нашло?»
Слезы текли из ее глаз и разжижали кровь, сочащуюся из ее ран. Она ходила взад и вперед, ее шаги были тяжелыми и неровными. Ее руки дрожали, когда она опрокидывала свою лампу, свои книги, свои игрушки, свои рамки для фотографий.
Улыбающееся лицо Чака смотрело на нее из потрескавшейся рамки прямо у ее ног. Сильный взрыв рыдания охватил ее, когда она упала на свою задницу и обняла фотографию.
«Где ты, Чак? Ты сказал, что вернешься, но солгал мне, и я ненавижу тебя, но я так сильно тебя люблю. О Боже ... пожалуйста, Чак. Пожалуйста»