Ты ангел, это то, кто ты есть.
«Я не думаю, что это хорошая идея, Гвен. Поверь мне ... ты не хочешь видеть это. Я даже не думаю, что смогу заставить себя вернуться домой ».
Она протянула руку и схватила Зака за ладонь. Когда Зак встретился с ней глазами, она покраснела, перевела глаза на их руки.
«Я знаю, что только что встретил тебя, Зак. И поверь мне, я знаю, как чертовски банально это звучит» - она закатила глаза и хихикнула.
«Что ты имеешь ввиду?»
«О боже, просто ... Давай просто уедем. Я просто хочу помочь»
Зак хотел сказать ей «нет», хотел все объяснить, но не мог найти слов. Он мог только сосредоточиться на ее руке, прижатой к его, ее большой палец двигался вперед и назад по его коже. Их глаза встретились снова, глядя глубоко друг на друга. И это было хорошо, это было удивительно. Это было правильно. Такого Зак никогда не испытывал с другой девушкой. Он чувствовал, что знал эту девушку намного дольше, чем один день, и по какой-то причине он чувствовал, что может ей доверять. Чувствовал, что она может справиться с безумием Кипа и его… состоянием.
«Хорошо. Но я предупреждаю тебя. Ты не поверишь. Даже когда ты увидишь его. Ты не поверишь».
Когда ее рука выпустила его, он был наполнен странной грустью. Он хотел снова почувствовать ее прикосновение, хотел протянуть руку и обнять ее, прижать свой рот к ее.
Но он положил одну руку на руль, а другую на рычаг переключения передач. Он свернул со стоянки «Жирной лачуги» и направился домой. Он все еще не знал, что он будет делать, когда они туда доберутся, и не мог избавиться от ощущения, что взять с собой Гвендолин было огромной ошибкой, но если это то, чего она хотела, он позволит ей увидеть это.
Если кто и сможет убедить Кипа обратиться за помощью, то это будет она.
Только когда ноги ребенка перестали биться, Чак понял, что он совершил плохую вещь. Он стоял, глядя на сломанное крошечное тело. Его челюсть болела от стискивания зубов.
Он узнал этого мальчика. Брат Челси? Где, черт возьми, я?
Память вернулась сразу, и он вспомнил, что делал, он чувствовал себя плохо из-за этого, пока его потребность не возникла снова, сильнее, чем когда-либо. Он пытался успокоить дрожь, слизывая засохшую кровь Жабы с его кожи, но этого было недостаточно, его это не удовлетворяло.
Он отошел от мальчика, которого согнули чуть ли не пополам. Кровь все еще текла из его тела, но медленно. Начался еще один приступ паники, и он ненавидел себя за то, что причинил боль мальчику. За то, что причинил боль брату Челси
Челси!
Он побежал обратно в ее комнату, рухнул рядом с ее телом. Слезы и слюни капали с его лица, впитываясь в зияющую рану ее рта. Чак уперся лбом в нее и заплакал, держа ее за руку.
Но когда ее холодная плоть коснулась его, он понял, что не из-за нее он был наполнен такой бездонной грустью. Это было из-за отсутствия Кипа. Если бы он мог снова быть с Жабой, все было бы хорошо, все было бы идеально.
Теперь он прекрасно помнил. Челси пыталась отобрать это у него. Вот что она сделала. Ее семья тоже. Все они получили то, что заслужили.
Чак встал, топнув в голову Челси пяткой, так сильно, как только мог. Мясо раздавилось, кости сломались, и он продолжал стучать по ней, кричать, его мускулы болели от напряжения.
Слабый стон ворвался в комнату откуда-то из дома. Чак побежал к шуму, побежал вниз по лестнице, пока не нашел женщину. Ее кривые ноги тянулись за ней, а она царапала землю. Когда она увидела Чака, из ее горла вырвался крик.
Человек лежал на спине, его голова раскололась, как яйцо. Из неё вылилось серое мясо. Все было залито кровью. Но он не двигался, не кричал. Так что это была женщина, за которой последовал Чак. Он с легкостью поднял ее в воздух. Она была маленькая, легкая, едва могла сопротивляться.
Когда ее тело оторвалось от земли, она издала серию булькающих и кашляющих звуков, как будто она пыталась закричать, но не могла и пискнуть сквозь кровь в ее горле.
Чак провел ее через всю комнату к стене у входной двери и взревел, бросив ее на нее. Ее тело врезалось в стену и сильно ударилось о землю. Она ахнула, застонала, слегка скорчилась. Чак подскочил к ней, схватил за обе лодыжки, развернулся, пока ее тело не зависло над землей, а затем снова лицом её о снену.
Она перестала двигаться. Перестали вообще издавать звуки.
«Жаба - моя!» - когда он сказал это, его голос дрогнул.
Он вышел за дверь и побежал вниз по улице. Солнце уже зашло за горизонт. Ночное небо было усеяно серыми пернатыми облаками, и воздух был словно наэлектризован.
Тело Чака пульсировало, но это только заставило его ноги двигаться быстрее, чтобы доставить его к Жабе, где он мог попросить еще жидкости.
Я отсосу у него член, если он захочет. Могу поспорить, что его сперма так же хороша, как его гной и кровь...
У него не заняло много времени, чтобы добраться туда. Чем ближе он подходил к дому Кипа, тем сильнее становилась его потребность. Казалось, что сам дом излучал тепло, и к тому времени, когда Чак стоял во дворе, уставившись на детей, которые пировали на неподвижном теле Жабы на крыльце, он чувствовал себя полностью поглощенным пламенем.
Несколько детей лежали в траве, хихикали, катались и трогали себя. Он подбежал к одному из них и начал топтать его.
Они начали убегать, как будто им было достаточно. Как будто они достигли своего пика и больше не нуждались в жабе. Что означало, что для Чака ничего не осталось.
Большинство из них скрылись, увидев, что Чак неистовствует к ним, доносясь из ночи, когда они разбегаются во всех направлениях. Те, кто был слишком взволнован, чтобы сойти с газона, были измотаны отчаянием, но не чувствовали собственной боли, и в конце концов они присоединились к остальным и исчезли в темноте, окружающей их.
Осталась только Джейд. Она держала голову Жабы на коленях, сосала его лоб и рыдала, откинув голову мальчика и закрывая лицо ладонями.
Жаба не двигался и не дышал. Его кожа приобрела фиолетовый, почти синий цвет. Его глаза были полностью белыми.
«Ничего не осталось», - сказала Джейд и полностью сбросила тело Кипа с колен.
«Но… этого не может быть. Он мне нужен»
Джейд шагнула по переднему крыльцу, затем снова и снова ударилась лбом о дверь, пробормотав что-то, что Чак не мог расшифровать.
Чак провел ладонями по телу Кипа, отыскивая любые неровности, которые могли пропустить другие, но теперь все они были кратерами. И кровь из них не сочилась. Немного крови запачкало бетон, и Чак быстро провел языком по шероховатой поверхности, достаточно твердой, чтобы отделить слои кожи, но он продолжал лизать, отчаянно нуждаясь в любом вкусе.