«Аль, пошли уже. Да?»
«Пошли. Да, а ты… ты почему — Гера? А? Ишь какой. У тебя полное имя какое? Герасим? Восемь на семь. Нет? Геростратос? Герберт? Герман! Уж полночь близится, как говорится. Правильно! Не пей вина, Гертруда! А ля гер ком селяви… Стоп! Я сама, партайгеноссе…»
Дальнейшие перемещения были плавны и неторопливы, как толчки в невесомости: от стенке к стенке и далее к выходу по диагоналям. Как морской конёк во мраке грота. Главное — не упасть и воспринимать всё сущее с ясной улыбкою идиотки.
Ух-х, мы, кажется набрались изрядно… Тем лучше! Эй, Герасим! Ты где? Ты со мной? Молодец. А пошли-ка сейчас к Ивсталии Арбалетовне? Придем и скажем, эй, Судорога! Сколопендра Арчибальдовна! И где ж твои пиастры? А?!!.. Всё, молчу. Гер, у тебя в сумке-то что было. Шмотки?
«Ну да. Еще шахматы. Папины. Всё, что осталось от него».
«Здрасьте-мордасте! Так они твою коробку за мою приняли? — мне вдруг стало нестерпимо смешно. — Пипец! Приедут откроют, а там заместо дублонов пешки, кони да слоны. Не желаете ли партию, маэстро?! Ой, ладно, не переживай себе. Купим мы тебе шахматы. А ты, что и в шахматы можешь. Я-то больше в „пятнашку“…»
«Могу. Меня папа научил. Я даже гроссмейстера одного уделал. Не веришь? Ну вот никто не верит. Был такой гроссмейстер Ласло Киш. Из Венгрии. Приехал из города Кечкемет. Прикинь? Ну вроде как мастер-класс. Знаешь, что такое мастер-класс? Эй, не спи!»
«Я и не сплю. Просто глаза закрыла. Что, нельзя?! Мастер-класс? Зна-аю, всем бы так знать, как я знаю… Ну и что твой гроссмейстер?»
«А нормально. Он приехал про шахматы поговорить и дать сеанс одновременной игры. Телевидение приехало. Ну я его и уделал. Он вообще, Аль, фигово играет, если честно. Фуфло он, а не гроссмейстер. Я его и уделал на восьмом ходу».
«Ага. Как говорится, вам мат, товарищ гроссмейстер. Да?»
«Ну типа того. Все тогда смеялись. Кроме директора школы. И телевизионщиков. Они ж видели, что мастер сильно огорчился. И тогда директор взял и предложил нам вживую сыграть. Думал: сейчас он меня сделает, как бройлерную цыпу, и всё будет в норме. А он меня — не сделал. Вообще-то, можно даже сказать я его сделал. Ну всё к тому шло. Не веришь?! Эй, не спи, говорю!.. В общем, когда стало ясно, что дела у венгра плохи, директор мне на ухо шепнул: предлагай ничью. Я и предложил, а куда деваться. А он согласился. А куда бы ему деваться. У-у, ну ты спишь совсем…»
Аля просыпалась очень долго. Кажется, в пять приемов. Ей очень не хотелось просыпаться, и она придумывала для того всякие предлоги. Проблема была в том, что она решительно не могла вспомнить, как добралась домой, как разделась и легла. Некая локальная амнезия. Но вообще, это скверно, когда ты не помнишь, как ты раздевалась. М-да. Однако надо продолжать жить…
Вика встретила ее на кухне таким отстраненно отсутствующим выражением лица, что она поняла: просто так отмазаться не получится.
— Э… Тут вчера я…
— Ну? — Вика вызывающе шумно отхлебнула чай, зная, что Аля это терпеть не может, но замечания сегодня уж точно не будет.
— В общем…
— В общем, вчера было какое-то торжество. Да? Да. Корпоратив. Семьсот лет со дня основания училища. Да? Да. Дети танцевали чардаш и читали стихи Цветаевой. Тебе налили сверх нормы. Да? Да. Это нормально. Ноги тебе не держали и тебе дали провожатого. А что, другого для тебя не нашлось? Посолиднее. Расхватали других, а тебе — что осталось? Чижик-пыжик, сын полка?
— Не смей хамить! Он мне вчера, может, жизнь спас.
— Мы в восхищении. Робин Бобин Барабек. Расскажешь. Только сперва аспирину выпей. Нет, в самом деле, а что это было? Откуда дитя взялось? Подкидыш?
— Можно и так сказать. А, кстати, куда он девался потом?
— Никуда не девался. Сдал тебя, как переходящее красное знамя, и домой пошел.
— Домой. Нету у него дома!
— Понятно. Звездный мальчик. Жду подробностей. Но не сейчас. У меня дела.
— Дела? Какие дела! Девяти еще нет.
— Мам! Не делай вид, что тебя это волнует. У тебя сегодня другие проблемы. Пока! Я побежала. Хей-хоп!
Завидев Алю, тетушка Ивсталия удивленно привстала со своего бордового кресельца, чего прежде не делала.
— Я, признаться, тебя сегодня не ждала, золотце. Ежели ты к Стасу, то он сейчас…
— А я не к Стасу. Я, собственно, к вам, Ивсталия Аристарховна.
— А, ты хочешь мне сообщить мне номер ячейки в камере хранения?
— Нет, я хочу сообщить, что вы — старая дрянь.
— Ты как-то не очень удачно пошутила, золотце…
— На сей раз это вы. Не очень удачно. Вот скажите-ка, что это по-вашему? — Аля со стуком выложила на столик отвертку. — Дублон? Талер? Денарий кесаря?