«От 611…»
И организм толстого, рыхлого бедолаги переставал блокировать собственный инсулин, так что через недельку диабет «второго типа» благополучно исчезал в неизвестном направлении.
«От 611…».
И уходил биохимический «запрет» на рост нервных волокон в пирамидной системе спинного мозга, разорванного на уровне «С5», так что здоровенный монтажник из Нижнего Тагила за пару месяцев восстанавливал прежнюю способность владеть своим телом.
У семнадцатилетней дочери брокера из Детройта переставало накапливаться сало в омерзительных мешках «глубокой» себореи, а онкологи, наконец, находили управу на низкодифференцированную саркому у четырехлетней крохи из Манчестера. И далеко не всегда на «розовые угри» у него уходило меньше времени, чем на рак простаты с метастазами.
Он делал все это, и с каждым новым случаем «Мезенхима» становилась все умнее, полнее и изощреннее, а количество более-менее типовых решений постепенно увеличивалось.
Костоправ ЗАПРЕТИЛ посылать какие-либо запросы к Петрову после 16:00. Приказал централизованно отключать терминал Петрова в 17:00. Дошел до того, что самолично звонил ему за четверть часа до этого срока.
— Заканчивай.
— А?!
— На! И не притворяйся, что тебя там нет.
— Гавриил Абрамович… две минуточки…
— Так и быть. ДВЕ. Машина подождет тебя у входа.
Как-то раз, на досуге, он сказал подчиненному таковы слова.
— Мне, конечно, тебя дурака жалко, сидишь у себя там все время… как паук в паутине, ей-богу. Но речь не о том. В конце концов, мое человеколюбие давно уже стало достаточно… абстрактным. А нужно мне прежде всего, чтобы система потеряла полную зависимость от одного Петрова. Чтобы через пару лет у нас сложился этакий распределенный, коллективный Петров. На случай твоего медового месяца, пенсии или кондрашки.
— Или измены Родине.
— Или так. — Кивнул Костоправ. — Тоже вариант.
Несколько позже Петр Гулин, честно заработавший себе «маленькую неприятность» с костным мозгом, оставил ему нестерпимо изящную надпись на идеальных пропорций листке желтоватой бумаги: «Микроорганизм, на который организм не может выработать иммунитет, не способен повредить этому организму». С тех пор работа знаменитого каллиграфа неизменно висит на стене рабочего кабинета Петрова. На само-то деле пресловутая теорема, поставившая точку на страшилках о «фатальных вирусах» и инопланетной чуме, в оригинале звучит несколько не так, длиннее и не столь афористично, но суть ее, в общем передана достаточно точно. Хозяин кабинета дорожит теоремой даже не в силу ее важности самой по себе, а по причине того, что она была первой, которую он выдвинул и строго доказал. С этого момента, по сути, открылась дорога настоящей формальной биологии и медицине.
Он категорически отказался от варианта с присвоением ему докторской степени «honoris causa», твердо заявив, что докторскую диссертацию напишет самолично, без дураков в прямом и переносном смысле. Потому что нефиг. И честно приступил, как только «Коллективный Петров» вкупе с доведенной «Мезенхимой» сняли-таки с него большую часть рутинной работы. Тема работы: «Искусственный иммунитет: постановка проблемы, базовые понятия, некоторые возможные подходы». Старшие, те, кто понимают, сами по себе люди храбрые и склонные к парадоксальному мышлению, пытались его отговаривать. Им было почему-то не по себе. Да ладно вам, — успокаивал их Петров, — это же чистая теория. Тут до практического применения триста верст, и все лесом. Не волнуйтесь, Старшие Товарищи. Но они почему-то по-прежнему продолжали нервничать. Считая его в высшей степени надежным и достойным доверия товарищем, в этом вопросе они ему почему-то не верили вопреки всем заверениям. Им казалось, что человек, которому не страшны НИКАКИЕ инфекции, и, скорее всего, никакие опухоли, уже не может считаться в полной мере человеком. Выходит за рамки заботы о будущих поколениях. Некоторых людей время от времени начинают беспокоить такие неожиданные вопросы.
И все-таки одно из его достижений, на наш взгляд, не нашло достойного отражения в литературе. Способ его работы на уровне, так сказать, практики: несколько позже примерно в том же «паучьем» стиле стали работать ведущие специалисты «Панакеи», которых ВСЕГДА было слишком мало. Естественно, имелись свои поправки в зависимости от специальности и специфики, но, в конце концов, с разработкой манипуляторов с совершенной «обратной связью» к чему-то похожему пришли даже хирурги-имплантологи. Сидя у себя за специализированным терминалом, тот же Шумаков мог контролировать сразу несколько операций в местах, находившихся, порой, на разных континентах. И, при необходимости, вмешивался на особенно сложных этапах. Иначе они, пожалуй, успевали бы в несколько раз меньше. Значит, — не успевали бы.