— Бля-а-а!!! Во долбоеб!
— Вот-вот. Представляешь, каких трудов мне стоило не сказать то же самое?
— Что делать-то предполагаешь?
— Там наш, типа, юрист, Алексеев. Из комитетчиков, понятно. Должен справиться.
— Передайте мистеру Каслоу следующее соображение: потребность в сотрудничестве с компанией «Панакея» не может быть исключена и в дальнейшем.
— Минутку… Он должен обдумать ваши слова.
— Разумеется. Никто и не ждет, что ответ будет дан немедленно. Вы знаете, как связаться со мной.
Алексеев начал подниматься, когда раздался звонок.
— Минутку… Мистер Каслоу согласен. Он отзывает свой иск ввиду примирения сторон. Формулировка вас устраивает?
— Вполне. — Алексеев украдкой вздохнул. — Вполне. Передайте доверителю, что нам было приятно работать со столь здравомыслящим человеком.
— Ну все. Слава богу, рассосалось.
— Поздравляю. Да, — а с бензином-то как дело кончилось?
— Алексеев говорит, — взял. Никуда не делся.
— А с дураком-то этим что думаешь делать? Увольнять?
— Увольнять… Увольнять у нас, сам знаешь, не слишком принято. А компетентного работника увольнять не только накладно, но и опасно. Обычно штрафуем жестоко, переводим с понижением на срок или навсегда. Но тут, согласись, дело из ряду вон, и я решил ничего своей волей не решать. Отошлю-ка я его к Костоправу, пусть он разбирается с этим весельчаком. Посмотрим, как он там повеселится.
— Да-а… Жестокий ты.
— «Попугай» сигнализировал: проскочил отказ.
«Уважаемая госпожа Галантиди! Администрация компании „Панакея“ вынуждена с глубоким сожалением констатировать, что в Вашем случае не может гарантировать эффективной помощи. Заявка останется в особом списке, и, при изменении ситуации, Вы будете немедленно информированы. Разумеется, на Вас в полной мере распространяются все скидки и льготы, предусмотренные для подобных случаев уставом компании и текстом „Договора о сотрудничестве“».
— Ты хоть проверил, что у нее есть? Не пустяки какие-нибудь?
— Да нет. Ахондроплазия тяжелая, уже с осложнениями. Все всерьез.
— Еще плохо, если баба молодая. Дема этого шибко не любит. Узнает, — визгу не оберешься.
— Сейчас гляну… Сорок три. Ни туда — ни сюда. Да ладно, пригласим через годик.
Датчик случайных чисел в автоматическом режиме предлагал к отказу примерно одно обращение из семисот. «Попугай» сообщал о каждом таком случае в диспетчерскую, потому что случайным способом отказать можно тому, кому отказывать ни в коем случае нельзя. В таких случаях отказывали следующему по счету. Спросите, — зачем? На самом деле все очень просто: чтобы иметь возможность без указания причин отказать кому угодно. Немотивированность отказа была прямо прописана в уставе компании, а вот наличие двух аппаратов, осуществляющих такое вот «полуавтоматическое» исполнение приговора, являлось тайной, в которую посвящалось только высшее руководство и непосредственные исполнители.
На создании системы, позволяющей под благовидным предлогом «мы не всесильны» отказать кому угодно, в свое время настаивал Косыгин, как только до него дошло, каким могучим орудием внешней и внутренней политики может стать будущая «Панакея». Да все эти политики, — у нас во где будут! Зажмем так, что и не пикнут. Да нам с нашими Пилюлькиными никакой атомной бомбы не надо! Ведущие врачи из руководства Центра тогда шибко возмущались. Мол, — медицина вне политики! Клятва Гиппократа (которой никто из них не приносил, во всяком случае, — в исходном варианте), страждущее человечество, святость человеческой жизни (две трети воевало), — и прочие лозунги. «Как вы себе это представляете: ко мне приходит больной человек, а я…». Короче, налетели на председателя правительства то есть так, что он и не рад был, что связался. К разговору вернулись спустя несколько лет, когда уже вовсю шли переговоры об открытии филиалов вне территории СССР.
Первый звоночек прозвенел в США, когда прибывшего туда по приглашению Государственного Департамента Ивана Авдеева похитили люди из организации некоего Дино Грациани, у которого болела раком желудка любимая мама. Похитив, не знал, что с Иваном Алексеевичем делать, потому что вне клиники тот, разумеется, не имел особых возможностей помочь. Нежный сын, осознав этот факт и собственную глупость, осатанел и чуть не убил доктора, а потом не нашел ничего лучшего, чем потребовать выкуп. Как говорится, — хоть шерсти клок. Про ФБР говорят разное, но тут бюро сработало выше всяких похвал: отыскали меньше, чем за сутки, освободили невредимым, а саму организацию Грациани подвергли показательному разгрому. Так, что сам он погиб в перестрелке, а мама померла в приюте для нищих…