Да, так все и было. Она продолжила бы истязания и дальше, и подольше, но только приходилось спешить. А когда они проходили через патио, откуда-то из бокового хода на нее бросилась с ножом донна Инес. В одном полурасстегнутом халате, под которым виднелось тучное, рыхлое, болезненно-белое тело. При захвате дома она была связана, как и слуги, но вот как-то развязалась же. Жар-Птица на ходу, не меняя шага, снесла ее очередью из автомата.
— Мне. Все. Равно. — Полузакрыв глаза, раздельно ответил Саня. — Очевидно, он того стоил, а у нее были весомые причины. И запомни: любые разговоры о моей женщине, о ее прошлом, там, о ее моральном облике есть вторжение в мою личную жизнь, которое я ни в коем случае не намерен допускать. И не допущу. Это запретная тема. Для кого угодно и тебя в том числе.
К счастью, бывает и так, что из неудач делают правильные выводы.
— Слушай-ка, — ты зачем все это затеяла?
— Что — все?
— Да всю эту историю с охмурежем?
— А зачем вообще затевают интрижки? Поразвлечься.
— Так ты выбрала себе неподходящую игрушку. На нем половина страны держится, так что полной воли тебе не дадут, не надейся. Так что решай.
— Чего — решай!?
— Либо серьезные отношения, семья-дети. Либо отваливай с концами. Не буду говорить, насколько предпочтительней второй вариант, но у него, кажется, все слишком серьезно… Так что может не выйти.
— А если нет?
— Тогда я тебя пристрелю. Или прикажу пристрелить.
— Интересно. И кто тебе сказал, что я этого боюсь?
— А я и не говорила тебе, что боишься. И пугать не собиралась. Просто предупредила, что пристрелю. И не вздумай проверять меня на вшивость: будет обидно, если застрелят не за дело, а по ошибке.
— А теперь слушай сюда, коза чахоточная: если я начну капать ему на мозги, потихонечку, прямо сегодня вечером, то в пятницу ты уедешь командовать филиалом в Петропавловск.
— Если я почувствую что-то такое, — а я почувствую обязательно, не сомневайся, — то ты до пятницы не доживешь.
— Под расстрел угодишь, дура…
— Что такое моя жизнь по сравнению с его благополучием?
— Да ладно. Даже интересно для разнообразия. Развестись никогда не поздно. Только он, между прочим, мне предложения пока что не делал.
— Ты знаешь, что предпринять, чтоб сделал. И — всегда помни, что я тебе сказала.
— Слушай, — в глазах Стрелецкой мелькнул интерес, — а почему не убьешь прямо сейчас, если уж я такое говно?
— Потому что не уверена, сможет он это перенести, или нет. И: внесем ясность. Ты не говно, не обольщайся. Ты что-то гораздо, гораздо более вредное и опасное. Говно можно подцепить на лопату. Водой смыть. А с тобой это не пройдет.
А Саблер, познакомившись с ней, позже сказал:
— Ну что сказать? Среди миллионов бесхозных девок он, для жениться, безошибочно выбрал себе шмару. Роскошную, — кто будет спорить? — только не я! Только зачем-то мертвую. Ее забыли похоронить, и она-таки неудачно попалась ему на глаза. Такое бывает только за грехи родителей.
И потом за глаза он называл ее не иначе, чем Мертвой Шмарой.
Свадьба была-а! Хотели, как всегда, скромную, только кто же всерьез обращает внимание на желания новобрачных? Их поздравляют, им дарят подарки, и когда дарителей набирается несколько тысяч человек, включая членов правительства, ЦК, товарищей по ВСТО, масштаб увеличивается на порядки просто сам по себе. Невеста… проявила прямо-таки фантастический артистизм: сплошное счастье и очарование, цветение и такт, непосредственность и обаяние, кружева и цветы.
Естественно, о счастливом супружестве не могло идти и речи. Она и никогда-то его не любила, не могла разделить ни его интересы, ни его энтузиазм, но, будучи человеком по-своему справедливым, отдавала ему должное, как личности безусловно масштабной. Не скучала по нему, не радовалась его приходу, иногда поневоле раздражалась, замечая, что он-то — скучал, что он-то — радуется, хоть радость эта и не продлится долго. Как ни странно, ее животная, механическая сексуальность сказалась на их супружестве весьма положительно. О нем нечего говорить: жена на протяжении всей совместной жизни неизменно пробуждала в нем истинную страсть, но и сама она, благодаря своему искусству, получала необходимое ей удовлетворение.