«Делать добро людям… – навязчиво стало звучать в Ритиной голове. – Делать добро…»
И вдруг до нее ясно дошел смысл каждого слова, и всю ее охватила какая-то непонятная тревога. Рита испуганно встрепенулась, озираясь по сторонам, как преступница, будто от какого-то внутреннего толчка, доехала до конца эскалатора, обогнула будку диспетчера и встала на подъемный эскалатор. Тороплива, почти бегом, дошла до Катькиного подъезда, открыла почтовый ящик, забрала оттуда гнома и решительным шагом направилась обратно.
Уже перед своим домом Рита села на скамейку и снова призадумалась, как ей быть с этим без вины виноватым симпатичным подарком. Переподарить не получилось. А что если оставить на скамейке, – кто-нибудь и подберет? Рита положила целлофановый сверточек на край скамейки, подождала, пока мимо пройдет соседка с авоськой, и юркнула в свой подъезд.
Дома Рита собрала маме обед и снова вышла на улицу. Гнома на скамейке не было. Рита облегченно вздохнула, обогнула огороженный палисадник перед окнами и увидела играющих там знакомых девочек Дашу и Маечку. Девочки играли ее гномом!
«Может им ничего не будет… – вяло подумалось Рите. – Теперь уже не отберешь!..»
В больнице мама сказала, что ей уже гораздо лучше, и врач сказал, что если так будет продолжаться и дальше, то скоро выпишет. Еще мама расспрашивала Риту, как там они обходятся без нее, и похвалила обед, который они вчера готовили с папой целый вечер.
Возвращаясь из больницы, Рита взглянула в палисадник, где недавно играли Даша и Маечка. Там, под кустом сирени на аккуратно прибранном девочками клочке земли с воткнутыми веточками и перьями, обозначавшими лес, была вырыта ямка, а над нею возведена стеклянная крыша. В ямке что-то лежало. Рита перешагнула низенький заборчик и приподняла стеклянную крышку: там, на листочках одуванчика, мирно почивал ее гном. Тополиным листиком-одеялом он был закрыт до самых голубых глаз.
– Всё правильно, – сказала Рита, – гномы живут в лесу.
Она осторожно вынула его из ямки, возвела, как прежде, стеклянную крышу, а гнома сунула в карман.
– Ваш гномик отоспался, пошел за пропитанием и погиб, – объяснила Рита как бы Даше и Маечке.
А поздно вечером, ложась спать, Рита принесла с кухни спички, поставила гнома в блюдечко, уселась перед ним и долго на него смотрела. Задумчиво-обиженные глазки смотрели куда-то в пространство, олицетворяя, казалось, саму невинность.
– Славный ты мой гномик, – сказала ему Рита, – жалко мне тебя сжигать, очень жалко. Но ничего не поделаешь – так нужно. Ты уж прости.
Рита зажгла спичку и поднесла к точащему на макушке фитилю. Навощенная веревочка загорелась слабым крохотным огоньком, потом стала разгораться, расплавляя красный колпачок грома. Потом в колпачке образовалась ямка, она росла, увеличивалась, и вот уже исчезли полколпачка и наморщенный лобик, только обиженные глазки недоуменно смотрели на Риту; вот уже и они стали опадать и исчезли совсем. Рита выключила свет, легла в постель и долго еще смотрела на ярко горящий фитилек в прозрачной лужице. Наконец, глаза у нее стали слипаться, и она уснула.
А утром обнаружила в блюдечке застывшую разноцветную лепешку с торчащими из нее носками огромных красных башмаков.****************************************************************