«Есть ведь кое-что, от чего можно найти спасение. Верно?»
«Верно, Нана».
«Значит, есть и такое, от чего нет спасения?»
«Наверное, есть».
«Вот это как раз то, от чего нет спасения! А когда нельзя спастись от чувства, исход ясен с самого начала. Я уже не могу без его рук, без его губ, без его глаз. Он необходим мне каждый день, каждый час, каждую минуту. Понимаешь?»
«Понимаю, Нана, понимаю…»
— Важа, а ты знаешь, невеста Гурама встречается с Гигой.
— Постыдись, что ты говоришь!
— Майя видела их на фуникулере! Позавчера поздно вечером.
— Ну и что?! Нельзя погулять на фуникулере?
— ?!
— Какая Майя?
— Моя Майя. К ней приехали родственники из Киева, вот она и водит их по городу…
— Думаю, не разобрала в темноте, ошиблась.
— Да, наверное.
— Арбуз принес?
— Нет, забыл.
— А хлеб?
— Нет. Пойду принесу.
— Я одна должна помнить обо всем! Я должна стирать, гладить, подметать и еще помнить обо всем, покупать хлеб?..
Марина швырнула детскую рубашку в ванну и пустила горячую воду.
— Что с тобой? Сказал же, схожу, принесу что надо.
— Ты совсем не думаешь о семье! Когда хочешь, уходишь, когда хочешь, приходишь… Где ты пропадаешь, где?
— Что случилось, моя девочка, что? — Важа ласково улыбнулся Марине. Марина поспешно вышла из ванной и стала накрывать на стол.
— Что случилось? — спокойно повторил Важа.
— Сходи за хлебом.
Когда Важа принес хлеб, стол был уже накрыт. Дети ушли играть во двор. Марина налила Важе суп.
— Что же все-таки произошло? — снова спросил Важа.
— Ты ничего не слышал о Нане и… Гиге?
Три месяца пробыл я в экспедиции и теперь на день возвращался в город.
Я отлично выспался в поезде. Проснулся в хорошем настроении. Начинался обычный день, ничем не отличающийся, как я думал, от всех других.
На вокзале меня встретил только Важа. Мы обнялись и расцеловались. Потом заняли очередь на такси. Когда и через пять минут Важа не заговорил о Нане, мне стало страшно. Я смотрел другу в глаза: как всегда, взгляд его был спокойным. Я еле поспел в институт на ученый совет.
— Слушаю.
— Попросите, пожалуйста, Нану.
— Ее нет. Позвоните через час.
— …Слушаю.
— Это опять я. Попросите Нану…
— Наны нет, дорогой. А кто ее спрашивает?
— Гурам. Передайте, что сегодня в одиннадцать часов я уезжаю, вагон десятый.
— Хорошо, передам. А кто вы?
— Гурам.
— Гурам?
— Гурам, ты дома? — послышался голос Важи.
Я выглянул из окна. Внизу стояла белая «Волга». Важа улыбался.
— Что ты скалишься?..
— Выводи свой «катафалк», а то аккумулятор сядет.
Моя «Волга» была черного цвета, и ее с первых дней окрестили «катафалком».
— Не сядет, не бойся. Ты же знаешь, я на день приехал, и не стоит ее тревожить. Куда собираешься ехать?
— Вместе с тобой в «Нарикала»! Ты столько времени не был здесь, неужели не соскучился по шашлыкам дяди Васо?
Дядя Васо был шеф-поваром ресторана «Нарикала».
— И мы не уместимся в твоей «Волге»?
— В моей «Волге» мое семейство еле умещается.
— Ладно. Спускаюсь.
Важа ехал впереди. Он не свернул к своему дому, и я поднял руку, чтобы остановить его. Он не остановился, а подал знак следовать за ним.
Важа не станет попусту тратить время.
«Москвич» осторожно выехал с зеленого поля на проселочную дорогу, вздымая за собой пыль. Из радиоприемника неслись навевающие печаль звуки блюза. Женщина, спасаясь от пыли, стала поднимать оконное стекло.
— Не закрывай, жарко! — попросил мужчина.
Женщина закрыла окно. Через несколько километров проселочная дорога сомкнулась с широким шоссе. «Москвич» легко помчался по асфальту к городу. Их было двое. Они молча ехали по давно знакомой дороге, но и молчание, как и взгляды их, выражало ласку.
Все было рассчитано: когда они подъехали к городу, уже темнело. «Москвич» засиял глазами-фарами. Встречные машины подмигивали друг другу. «Москвич» несся, ничего не подозревая. Впереди замаячила бензоколонка. «Москвич» сбавил скорость и неожиданно затормозил.