В конце концов Иегуда, по-видимому, решил, что упоминать об этом здесь не стоит. Вместо этого он вывел нас из бомбоубежища и повел в центр поселка, и мы отправились туда вслед за ним, как будто тоже не боялись ходить по улицам в такую ночь.
— От взрывной волны, — сказал он, — окна супермаркета лопнули, и вся улица засыпана битым стеклом. А вторая ракета разорвалась всего в ста метрах отсюда, может, даже в восьмидесяти. Да-да, не больше восьмидесяти. Во всяком случае, ближе, чем от всех других домов.
Чудищу, которое слушало Иегуду, это явно понравилось. Сейчас, когда оно находилось в безопасности, ему было приятно узнать, что смерть была от него так близко, но каким-то чудом прошла стороной.
— Восстановить центр поселка, — продолжал Иегуда, — будет непросто. Это займет несколько месяцев. Даже в телефонную будку — и в ту осколки попали. Сейчас повсюду полно военных, но утром в супермаркете поставят сторожа, чтобы там ничего не разворовали, и как только станет поспокойнее, сразу начнут ремонтировать. Между прочим, нам страшно повезло, что из-за боеготовности супермаркет был закрыт. Представьте, что бы случилось, если бы вторая «катюша» упала в обычный день — например, вечером в четверг, когда супермаркет битком набит людьми. — Он немного помолчал, давая нам возможность получше представить, что бы тогда было, и сказал: — Хоть убейте, не понимаю, как председатель горсовета всегда ухитряется приезжать на место происшествия первым. Как только что-нибудь случается — не важно где, — он как будто из-под земли вырастает, — и по его голосу было невозможно понять, то ли он восхищается председателем горсовета, то ли его, наоборот, сильно огорчает, что ему никогда не удается за председателем угнаться.
После председателя Иегуда переключился на Амселема-старшего, причем о ком идет речь, сейчас уже никому в бомбоубежище объяснять было не нужно. Оказалось, что Амселема ранило осколками первой «катюши», которая упала на тротуар в районе Мешек-Эзер.
— Переходи он дорогу на полминуты раньше, — сказал Иегуда, — наверняка бы погиб. А так в него попали только осколки. Так что ему еще повезло. — Однако слушавшее его многорукое, многоногое и многоухое существо этим рассказом было явно не удовлетворено и выглядело разочарованным. Чтобы оно поверило, что Амселем и в самом деле был на волосок от гибели, Иегуда, кашлянув, добавил: — Да какое там полминуты! Даже четверти минуты у него не было. Перейди он дорогу всего на десять секунд раньше — и «катюша» угодила бы прямо в него.
На этот раз чудище благодарно загудело, и Иегуда перешел к подробностям.
— Люди хотели ему помочь, но ничего не могли сделать, потому что было темно. Тогда я сел в машину, развернулся, заехал двумя колесами на тротуар и осветил его фарами.
Поскольку чудище уже знало, кто такой Амселем-старший, и знало, что плечи и шея у него такие широкие, как будто носят на себе не маленькую голову, а весь земной шар, а также знало, как выглядит пикап отдела техобслуживания и как Иегуда умеет ездить на нем с полуоткрытой дверью и спрыгивать с него, как с лошади, которая сама умеет остановиться в нужную минуту, — поскольку чудище все это уже знало, оно представило себе эту картину очень наглядно.
— По правде говоря, зрелище открылось ужасное, — сказал Иегуда. — Крови было так много, что мы даже не поняли, куда его ранило. Кровь была буквально везде — на лице, на руках, на ногах. Хотя, может быть, это просто от того, что он себя трогал и она размазалась. Однако сознания он не потерял. Только получил шок. Мы пытались с ним говорить, но он не отвечал. Наконец минут через двадцать пять приехала «скорая» и его увезли. С ним поехал Ави Свисса, муж его сестры Эсти. Но его жене еще ничего не сказали. Она в положении, и боятся, что у нее снова будет выкидыш, как в прошлый раз. Скажут ей только тогда, когда выяснится, что с ним.