Я вспомнила, что обещала им хороший конец. Именно сегодня они потребовали от меня хорошего конца.
— Ну вот, — сказала я, когда они наконец-то замолчали и внимательно на меня посмотрели, — колдунья переоделась в старуху, надела на голову красивый платок, пришла к женщине и спросила: «Что случилось? Почему ты так горько плачешь?» — «Ничего не случилось, — ответила женщина. — Слава тебе, Господи, все в порядке. Просто мне что-то попало в глаз». И пригласила колдунью к столу. Дала ей чаю с полынью, ореховых печений, варенья, и когда колдунья выпила весь чай и съела все печенья — буквально ни одного не оставила, — она сначала женщину поблагодарила. «Большое тебе спасибо, — сказала. — Дай тебе Бог здоровья. — А потом опять ее спрашивает: — Но что же с тобой все-таки случилось? Не бойся. Мне ты можешь рассказать все. Я старая и за свою жизнь много чего наслушалась. И я умею хранить тайны». Она специально говорила очень приятным голосом, чтобы женщина подумала, будто она хорошая, и женщина ей все рассказала. И вот когда она это сделала, ей стало гораздо легче, потому что, когда с кем-нибудь что-нибудь случается, он обязательно должен это кому-нибудь рассказать. Вы же мне рассказываете, что с вами в детском саду происходит, правда?
— Правда, — ответили они одновременно.
— Ну вот. А у этой женщины не было никого, с кем бы она могла поделиться горем. С тех пор как умер ее муж, она осталась совершенно одна, с детьми, и к ним в дом никто не приходил. Колдунья выслушала ее рассказ, утерла ей слезы, успокоила ее и говорит: «Не бойся, я тебе помогу. Это моя профессия. Я — фея».
— Она соврала! Она соврала! Не надо было ее слушать.
— Да, она все наврала! Она была не фея! Она была плохая!
— Но ведь женщина не знала, что она колдунья. Откуда же ей было это знать? Когда мы встречаем плохих людей, по ним не всегда видно, что они плохие. А колдунья к тому же говорила очень сладким голосом. И не просто сладким, а прямо сахарным таким, даже медовым. И вот она говорит: «Я тебе помогу. Я дам тебе еще две руки, и ты будешь успевать делать все свои домашние дела: и готовить, и мыть посуду, и подметать, и чистить плинтусы, и вешать белье. Короче, успеешь переделать все, что нужно».
Я увидела, что они напряглись, приготовившись ответить на вопрос, который я обычно им в этом месте задаю, и что Ошри уже даже открыл рот, чтобы успеть ответить первым, потому что обычно Хаим его всегда опережает. Я сделала еще одну маленькую паузу и продолжила:
— «Когда я приделаю тебе еще две руки, — сказала колдунья, — у тебя их станет…»
— Четыре! — крикнул Хаим.
— Я тоже хотел сказать «четыре», — надулся Ошри.
— Ну так скажи сейчас, — попыталась я его утешить. — Как будто Хаим еще ничего не сказал.
— Но он же уже сказал. А я хочу сказать первым.
— А ты скажи последним. Ты будешь первым с конца. Это тоже важно. Есть люди, которые всегда хотят быть последними, хотят сказать последнее слово, чтобы все запомнили только то, что сказали они.
— Ты это просто так говоришь. Ты всегда на его стороне, всегда!
Ошри лег на живот и стал лупить руками по кровати. Это уже вошло в традицию, и я даже на какое-то мгновенье забыла, что сегодня необычный день. Но когда он стал бить Хаима, мне пришлось его оттащить, посадить рядом с собой и обнять, чтобы он успокоился. Но он не успокаивался.
— Ну вот что, — сказала я, — пока вы не утихомиритесь, я рассказывать не буду. — И положила себе на рот руку, как будто заперла его на замок.
— Мой рот закрыт на ключ, — сказал Хаим.
— Мой рот заклеен клеем, — сказал Ошри. — Теперь я первый с конца.
Только после этого я стала рассказывать дальше.
— Женщине, — сказала я, — эта идея понравилась. Ей захотелось, чтобы колдунья и в самом деле сделала ей две дополнительные руки, чтобы ей легче было заниматься домашней работой, но та вдруг сказала нечто очень неприятное. Хотя и продолжала говорить вежливо. Она сказала: «Только имей в виду: это не просто так. За это тебе придется отдать мне какую-нибудь часть своего тела. Только если ты отдашь мне какую-то часть своего тела, я сделаю тебе еще две руки». Женщина думала-думала и, наконец, решила, что может отдать колдунье…
— Свои волосы! — радостно закричали Хаим и Ошри.
— Верно. Она подумала: «Все равно они отрастут заново. Я могу их отдать, а они снова станут красивыми и длинными. Тем более что у меня много работы по дому и мне трудно их каждый день расчесывать». Но колдунья не стала делать ей красивую прическу, как в парикмахерской. Она забрала у нее прекрасные волосы вместе с корнями, чтобы они уже больше никогда не выросли, отдала ей вместо них свою щетину, надела себе на голову ее волосы, как парик, и улетела в окно.