Люди не знали, как папа хорошо в них разбирается, потому что он говорил мало, но, когда ему удавалось их удивить, он украдкой бросал на меня победный взгляд и подбородок у него при этом слегка дрожал.
Когда папа умер, мне было одиннадцать лет. В тот день я сидела на высоком стуле возле кассы и на голове у меня была новая прическа, которую мне сделали по случаю бар мицвы Коби. Эта прическа мне ужасно не нравилась, как и платье, в котором я там была, и мне вообще хотелось поскорее об этом неприятном событии забыть. О том, как некоторые из гостей щипали меня за щеки, как будто я еще маленькая; а другие гости, наоборот, бесстыже пялили на меня глаза, словно я уже взрослая; а особенно о том, как все вокруг меня фальшиво улыбались и эти их улыбки многократно отражались в многочисленных зеркалах.
В тот день в фалафельной было очень много народу. Все наперебой хвалили папу за то, что он отгрохал такую бар мицву, какой у нас в поселке еще никто ни разу не устраивал, и непрерывно совали мне деньги, а я считала их, давала сдачу, и у меня даже не было времени отойти от кассы. И тут вдруг пришел Дуди с приятелем. Он сказал, что Коби послал его за кока-колой для сопровождающих раввина Кахане, и сразу полез в холодильник, но папа заявил, что бесплатно кока-колу не даст.
— С какой это стати, — возмутился он, — я должен давать им бесплатно?
Через какое-то время пришел сам Коби. В это время я подметала на заднем дворе, чтобы кошки не набежали, и слышала, как он сказал:
— Почему ты ему не дал? Это же для очень важных людей.
— Потому что я бесплатно не даю, — ответил папа. — Пусть сюда хоть сам Бегин[43] приедет, я ему тоже без денег не дам.
— Да? — сказал Коби. — Вот поэтому-то ты и проведешь всю свою жизнь в фалафельной!
К тому моменту, когда я вернулась с заднего двора, Коби уже успел вытащить из холодильника не меньше десяти бутылок кока-колы и, как только я вошла, сразу же сунул несколько бутылок мне в руки. Я не знала, что мне делать, и вопросительно посмотрела на папу, но он не сказал ни слова, повернулся ко мне спиной, уткнулся глазами в плиту и сделал вид, что занят приготовлением фалафеля. Коби пошел к выходу и крикнул, чтобы я шла за ним, как будто он уже взрослый и имеет право приказывать, а когда мы пришли на площадь, стал открывать бутылки и раздавать их людям Кахане. Потом он сел вместе с ними, и они стали беседовать, а я стояла рядом и слушала. Люди, приехавшие с Кахане, все время его цитировали и на разные лады восхваляли. Они сказали, что для народа Израиля он как отец родной, а народ Израиля для него как его собственные дети, и что всех своих детей ему очень жалко, а потом стали рассказывать, как они до нас добирались. Оказалось, что они ехали очень долго и по дороге у них лопнуло колесо, и когда они вылезли из машины, то увидели потрясающе красивый город Иерихон. Кахане сказал, что именно оттуда пророк Элиягу вознесся на небо и что ему очень жаль, что там нет ни одного еврейского поселения. Он пообещал, вернувшись домой, сделать все, чтобы там построили хотя бы одну ешиву. Еще они сказали, что очень расстроились из-за этого лопнувшего колеса, но сам Кахане совершенно не огорчился. Потому что он никогда о себе не думает; только о народе Израиля.
43
Бегин, Менахем (1913–1992) — израильский политический деятель, лауреат Нобелевской премии мира; с 1977 по 1983 год премьер-министр Израиля.