Епископ Ириней увидел здесь угрозу власти духовенства. Таинство искупления, драматично изменяющее отношение посвященного к демиургу, изменяет и его отношение к епископу. Раньше верующий был научен подчиняться епископу «как самому Богу», поскольку, говорили ему, епископ правит, начальствует и судит «вместо Бога». Но теперь он видит, что эти ограничения относятся только к наивным верующим, которые все еще боятся демиурга и служат ему.[230] Гнозис предлагает ничто иное, как богословское оправдание отказа подчиняться епископам и священникам! Посвященный рассматривает их как «начальства и власти», правящие на земле именем демиурга. Гностик признает, что епископ, подобно демиургу, обладает законной властью над большинством христиан — над непосвященными.[231] Но требования и угрозы епископа, подобно требованиям и угрозам самого демиурга, уже не касаются тех, кто «искуплен». Ириней объясняет значение таинства:
Они говорят также, что они, по высоте своей, выше всякой силы, а потому и делают все свободно, не имея ни в чем никакого страха, ибо по силе искупления делаются недоступными и невидимыми для Судии.[232]
Посвященный в гнозис обретает совершенно новое отношение к духовной власти. Теперь он знает, что иерархия духовенства заимствует свою власть от демиурга — а не от Отца. Когда подобный Клименту епископ приказывает верующему «бояться Бога» или «исповедать, что у тебя есть Господь», или когда Ириней предупреждает, что «Бог будет судить» грешника, гностик может рассматривать это, как их попытки вновь предъявить ложные претензии демиурга и его земных представителей на власть над верующими. В глупом заявлении демиурга «Я Бог, и нет другого кроме Меня» гностик мог бы услышать претензии епископа на исключительную власть над общиной. В его предупреждении «Я Бог ревнивый» гностик мог узнать ревность епископа к тем, кто выше его власти. Епископ Ириней, в свою очередь, высмеивает их соблазнительное поведение:
А если кто как овечка поддастся им и последует из образу действия и их искушению, то он надмевается и… ходит тщеславно и надменно подобно петуху![233]
Тертуллиан возводит такое высокомерие к примеру их учителя Валентина, который, как он говорит, отказался подчиниться высшему авторитету епископа Рима. По какой причине? Тертуллиан говорит, что Валентин сам хотел стать епископом, но когда вместо него был избран другой человек, он, полный зависти и тщеславия, отпал от церкви и основал свою собственную соперничающую группу.[234]
Лишь немногие историки верят истории Тертуллиана. Прежде всего, она следует типичной полемике против ереси, подчеркивающей, что отпасть от правой веры еретиков заставила зависть и гордыня. Во-вторых, через двадцать лет после этого предполагаемого события последователи Валентина считали себя полноправными членами церкви и с возмущением противостояли попыткам ортодоксов изгнать их.[235] Это позволяет предположить, что именно ортодоксы, а не те, кого они называли еретиками, стали инициаторами раскола.
Но, хотя рассказанная Тертуллианом история — неправда, она показывает то, в чем многие христиане видели опасность ереси: она поощряла неподчинение власти духовенства. И очевидно, в этом ортодоксы были правы. Епископ Ириней сообщает, что последователи Валентина «незаконным образом составляют собрания»[236] — то есть собираются, хотя он, епископ, этого не разрешил. На этих собраниях они пытаются посеять сомнения в умах своих слушателей: действительно ли их удовлетворяет церковное учение?[237] Действительно ли совершаемые церковью таинства — крещение и евхаристия — дали им полное посвящение в христианскую веру, или только первую ступень?[238] Члены внутреннего круга полагали, что епископ и священники учат лишь элементарному учению. Само они предлагали большее — тайные мистерии и высшие учения.
Этот спор происходил в то самое время, когда более ранние, разнообразные формы церковного лидерства уступали дорогу унифицированной иерархии церковнослужителей.[239] Впервые некоторые христианские общины были строго разделены на епископов, священников, дьяконов и мирян. Во многих церквях епископ впервые появился как «монарх» (буквально, «единоначальник»). Постепенно он получил дисциплинарную и судебную власть над теми, кого назвали «мирянами». Могли ли гностики находиться среди критиков, противостоявших установлению церковной иерархии? Свидетельство из Наг-Хаммади предполагает, что могли. Мы уже отмечали, что автор Откровения Петра высмеивает претензии служителей церкви:
239
Более детальное обсуждение этого процесса см. see Campenhausen,