Е.В.Афонасин
Гностический миф в изложении Иринея и Ипполита
Из кн.: Афонасин Е.В. Античный гностицизм. СПб, 2002, с. 321–340
Предварительные замечания
Самое подробное изложение гностического мифа содержится в первых восьми главах первой книги Против ересей Иринея. Этот достаточно пространный текст базируется, по всей видимости, на нескольких источниках и содержит некоторое количество противоречивых суждений и повторов. Однако в целом он довольно ясен и не лишен художественности. Считается, что эта версия гностического мифа принадлежит римскому ученику Валентина Птолемею. В действительности, Ириней нигде не говорит этого явно, и только в конце восьмой главы, где излагается гностическое толкование Пролога Евангелия от Иоанна, причем только в латинской версии сказано: Et Ptolemeus quidem ita. Имя Птолемея упоминается также в Предисловии к первой книге. Не в полной мере соответствует тому, что мы увидим в этом тексте, и то, что сам Ириней говорит о Птолемее. Кроме того, сомнительно, чтобы многочисленные φασ'ιν, ως λέγουσι, θέλουσι, διδάσκουσιν, ipsi dicunt, etc. относились к Птолемею. Очевидно, Ириней пересказывает некий текст, считая его типичным образцом писаний школы Валентина. По всей вероятности, этот текст был хорошо известен, поскольку используется он и Климентом Александрийским.
Ипполит представляет свой источник более аналитически. Он говорит о самом Валентине, о его учениках и останавливается на разногласиях внутри школы. Гностический миф у Ипполита несколько отличается от версии Иринея, последовательное изложение заканчивается первой частью (историей внутри Плеромы). Еще хуже дело обстоит с текстом Ипполита. Даже после пропуска различных повторений, отдельных перестановок и заполнения лакун повествование все же остается не очень связным. Стилистически Ипполит явно проигрывает Иринею и поэтому должен рассматриваться как supplementum, дающий дополнительную информацию. Параллельное чтение соответствующих пассажей зачастую помогает лучше понять смысл сказанного. Очень часто неясность одного текста проясняется за счет другого.
Первая часть — история внутри Плеромы — заканчивается Иринеем и Ипполитом примерно одинаково. Далее после двух глав критических замечаний (при переводе опущенных) Ириней продолжает историю за пределами Плеромы и, возможно, на основании другого источника, который совпадает с третьей частью Извлечений из Теодота Климента Александрийского. Повествование Иринея течет более плавно и описательно, Климент же использует свой источник более избирательно, но зато гораздо буквальнее. Иными словами, эти тексты отлично дополняют друг друга.
Гностический миф, излагаемый Иринеем и Ипполитом, является в некотором смысле версией универсального гностического мифа. Более специфические воззрения, характерные для самого Валентина, можно усмотреть из фрагментов его произведений, сохраненных Климентом Александрийским. Эти фрагменты изданы и переведены автором этих строк в вышеупомянутой книге Школа Валентина (СПб., 2002, с. 69–108). Там же читатель найдет перевод Извлечений из Теодота Климента Александрийского (с. 172–219).
Гностический миф в изложении Иринея
I. ИСТОРИЯ ПЛЕРОМЫ
Irenaeus, Adv. Наег. I 1,1–8,6,
ар. Epiphanius, Panarion 31 9,1-27,16
Невыразимое начало и его Мысль
(1,1) На недосягаемой и невыразимой высоте, как говорят они, существует совершенный и предвечно сущий Эон, который зовется Первоначалом (Προαρχή), Праотцом (Προπατωρ) и Бездонным (Βυθός)… Он необъятен и невидим, вечен и нерожден, и пребывает в тишине и покое несчетное количество веков (эонов). Его Мысль (Έννοια), которую они называют также Даром (Χόρις) и Тишиной (Συγή), существует вместе с ним (συνυπόρχειν).
Ум и Истина
Когда же (ποτέ) этот Бездонный задумал произвести (προβαλέσθαι) из себя начала всего, он поместил в матку — Тишину, которая была с ним, — семя всего, что было им задумано. Восприняв это семя, Тишина зачала и родила Ум (Νους), (сущность) во всем подобную и равную его породившим, которая одна только в силах охватить величие своего Отца. Этот Ум называется Единородным, Отцом и Началом всего.
Истина (Αλήθεια) была произведена вместе с ним, и все вместе они составили первую пифагорейскую Четверицу (Тетраду), которая называется корнем всех вещей (ρ'ιζαν των πάντων): Бездонный и Тишина, а за ними Ум и Истина.
Логос, Жизнь, Человек, Церковь. Огдоада
Единородный, осознав, для чего он был рожден, произвел Слово (Логос) и Жизнь (Ζωή). Именно он является началом всего, что впоследствии возникло, отцом и началом всей Полноты. От союза Логоса и Жизни произошла еще одна пара: Человек (Ανθρωπος) и Церковь (Εκκλησία). Они все вместе составили первую Огдоаду — корень и ипостась всего. Она состоит из четырех имен (Бездонный, Ум, Логос, Человек), каждое из которых мужское и женское одновременно, поскольку Праотец соединился со своей Мыслью, Единородный с Истиной, Логос с Жизнью, а Человек с Церковью.