В.К. Шохин, сторонник компаративистского подхода, полагает: “соловьёвская София, — прямой потомок Софии валентинианцев, — имеет непосредственный коррелят в буддийской Праджне/Праджняпарамите (“Мудрость”/“Совершенство Мудрости”) и как мифологема, и как космообразующий принцип, и как “дизайнерское” начало в мире. Идентичны во всех трёх случаях и методы эзотерической герменевтики: Соловьёв так же “вчитывает” свою Мировую душу в историко-философский процесс (и в отдельные мировоззренческие, в том числе индийские, тексты), как валентиниане свои эоны в библейские и инокультурные текстовые реалии, а санкхьяики и ведантисты — свои основные категории в реалии ведийских текстов и Упанишад”.
А.Л. Хосроев в своих работах рассматривает состояние христианства в Египте в первые века н.э. на материалах “гностической библиотеки” из Наг-Хаммади. Основными характеристиками гностицизма А.Л. Хосроев полагает: 1) претензию на исключительное обладание знанием, полученным (как правило) в результате откровения и, как результат, противопоставление себя всем прочим христианам, не получившим такого знания; 2) непризнание церковной иерархии; своё понимание принципа организации общины (различное в разных группах) и, как результат, отсутствие единой церкви; 3) использование для своих построений различных (часто небиблейских) традиций и, как результат, индивидуализм в творческом процессе. Таких христиан А.Л. Хосроев называет “гностицистами”, в отличие от “гностиков” (в разряд которых попадает, например, Климент Александрийский, христианский гностик). Гностицизм автор считает изначально христианским движением, по преимуществу дуалистическим в своём богословии. Со всеми этими пунктами нельзя не согласиться, однако такая характеристика совершенно ничего не говорит о специфике гностицизма, и феномен по-прежнему остаётся неясным. Ниже мы приведём несколько столь же неспецифичных характеристик гностицизма, предлагаемых А.Л. Хосроевым:
“Все христиане делились на своего рода классы, причём церковные христиане, — в сравнении с теми немногими, кто обладал эзотерическим знанием, — занимали низшую ступень; это духовное противопоставление выливалось в открытую конфронтацию: Церковь беспощадно преследовала гностицистов”.
“Эзотерики” и “экзотерики” есть чуть ли не в любой религиозной или философской школе. Например, “любители мудрости”, группировавшиеся вокруг Климента Александрийского, — хотя Климент и склонялся к употреблению по отношению к христианским мудрецам термина “гностики”, в нашем, историко-философском, смысле это никак нельзя считать гностицизмом.
“Гностицисты отвергали Ветхий Завет, хотя и хорошо знали эту традицию, и опирались в своём богословии на новозаветные сочинения (прежде всего на Павла)”.
Это можно сказать обо всех павлинистах.
“Кроме того, они признавали некую тайную традицию, которая досталась им не только от библейских (например, Адам, Сиф и т.п.), но и от других мудрецов прошлого (Зороастр, Зостриан, Аллоген, Никофей, Гермес и т.п.)”.
Если это считать признаком, гностицизма, то почему бы не причислить к гностическим все вообще ближневосточные синкретические религии поздней античности?
“Богословие большинства из них было дуалистическим”.
Если речь о метафизическом дуализме, то это совершенно неверно. Метафизический дуализм мы можем наблюдать только у сирийских гностиков, близких по своему мировосприятию к манихейству. Для большинства же гностических систем характерен только этический дуализм, который, впрочем, повсюду обнаруживается во всём раннем христианстве.
“Образ жизни большинства из них был аскетическим”.
Действительно, большинство гностиков (хотя и не все) проповедовали аскетизм, но аскетизм — явление настолько обыкновенное для религиозных учений, что к характеристике гностицизма прибавить не может вовсе ничего.
С целью придать ясность терминологии Международный коллоквиум в Мессине (1966 г.) выработал в своём заключительном документе следующее утверждение: “Чтобы избежать недифференцированного употребления выражений гнозис и гностицизм, представляется необходимым, и в этом все заинтересованы, используя как исторический, так и типологический методы, установить терминологические границы для употребления понятия “гностицизм”. С одной стороны, все согласны в том, что этим термином следует обозначать лишь определённую группу религиозных систем II в. н.э., с другой стороны, что термином “гнозис” следовало бы обозначать лишь “знание божественных тайн, которое доступно только избранным”. (А. Хосроев в дополнение к этому документу предлагает различать термины “гностики” (христиане и нехристиане, претендующие на обладание знанием, напр., Климент Александрийский) и “гностицисты” (участники собственно гностических сект II — III вв.). Впрочем, и таким образом не удалось окончательно разрешить все недоумения относительно терминологии. Так, например, остаётся неясным, какой из терминов следует прилагать к секте мандеев.