А.Ф. Лосев указывает, что у гностиков сниженное понимание абсолюта влекло за собой преувеличенную оценку человеческой личности. Впрочем, личности не всякой, поскольку спасаются только пневматики, несущие в себе божественный элемент и являющиеся, по сути, “единокровными” братьями Христа. Они спасаются на основе только собственных познавательных способностей.
А.Ф. Лосев остерегает от соблазна ввиду ошибочных изначальных действий Божества понимать гностиков как пантеистов. “Гностики, — говорит он, — …никак не могут расстаться со своим глубочайшим опытом абсолютной личности”. Все пантеистические несовершенства у них есть “результат роковых ошибок Божества, которое вовсе не есть обожествление вещей, но вполне сверхъестественная личность”. Ещё одна опасность — принять гностиков за обыкновенных дуалистов “ввиду постоянного… вздыхания о небесном мире и ввиду напряжённого переживания разрыва с божественным и вечным…” В восточном дуализме разрыв материального и идеального или добра и зла является изначальным и вполне естественным. Для гностиков же это явление ужасающее и противоестественное, его следует преодолеть непременно и окончательно. И происходит это, опять-таки, вследствие опыта личности, стремящейся к самовосстановлению. От персонализма ортодоксального христианства гностиков отличает понятие о несовершенстве абсолютной личности, и, конечно же, умозрительное богочеловечество Христа.
Автор признаёт оккультизм весьма характерной особенностью гностицизма и “во избежание кривотолков” перечисляет пункты гностического учения, которые он определяет как оккультизм: 1) общехристианское учение об откровении, “специализированное в отношении экстатической и вообще восторженной гносеологии”; 2) преувеличенное использование пневматических моментов; 3) символизм и аллегоризм, связанные с натуралистическим персонализмом; 4) снижение абсолютной личности и преувеличение личности человеческой; 5) тщательно скрываемая магически-мистериальная практика.
Наконец, в гностических учениях мы имеем не только систему категорий — неоплатонических, христианских или каких-либо ещё. Быть может, первоначально категории у гностиков и были только категориями. Но при изучении всей исторической специфики гностицизма мы видим ясно, что перед нами именно живые личности, т.е. мы сталкиваемся вовсе не с метафизикой, а с мифологией. “Это не метафизика, — говорит автор, — это — символизм, это — магия и это — мистерия. Другими словами, это — сплошная мифология”.
М.К. Трофимова определяет гностицизм следующим образом: “Употребляя понятие гностицизм, автор имеет ввиду явление поздне-античного времени, связанное с мифотворческой деятельностью, умозрениями, обрядами, символами. Единство этому явлению придают глубинные мировоззренческие установки. Это — отрицание благого Творца, негативное отношение к видимому вещному миру — ошибке злого неведающего создателя, человек же, которому враждебен и этот мир, и создатель, возвышается над ними в силу свето-духовного начала, заключённого в нём, спасение представляется в виде гнозиса — пути освобождения этого начала от оков неведения, плоти, вещества. Эти установки, допускающие и такие крайности, как полное отречение от мира и его приятие, отказ от брака и либертинизм, докетизм и признание существования тела Иисуса Христа и крёстных мук и т.д., в целом отгораживают гностицизм от платонизма, иудаизма, христианства, с которыми у него можно найти всего больше точек соприкосновения”.
М.К. Трофимова в качестве основных вопросов, разрешаемых гностицизмом в особенном ключе, специфически, указывает следующие: 1). Вопрос об истоках зла. Гностицизм видит истоки зла в самой божественности. Грехопадение происходит с эманацией Божества, т.е., по сути, с самим Божеством. Зло для гностиков заключается в неведении. 2). Вопрос о творении Богом мира и человека. Гностики считают творение болезнью божественности, её помрачением. Отделение бога низшего, творца, от бога высшего, благого, есть только отражение всего отпадающего от Единого, всего противостоящего ему и препятствующего своими притязаниями, своей ограниченностью невежества единству абсолютного начала. 3). Вопрос о спасении. В гностицизме спасение есть результат гнозиса, озарения, самопознания гностика. Соответственно этому Иисус в гностицизме — скорее учитель, пробуждающий, просвещающий идущего путём гнозиса, в конце концов, сливающийся с ним, тождественный ему. 4). Вопрос о человеческой личности. В гностицизме не находится места таким христианским понятиям, как промысел, дар, свобода выбора. Не о ком радеть, некому дарить, не в чем выбирать. Остаётся только просветлённость божественности.