Христос является Софии в форме растянутого на транскосмическом тау-кресте образа. Видение этого креста, полыхающего и светящегося через эонические области, оживляет Софию, вливает в неё стремление к ее небесной обители и божественному жениху. В этой части мифа мощно соединяются метафизические и интрапсихические элементы. Нарушение Полноты и забота божественных существ о положении Софии являет осведомленность гностиков о тайне – не только изгнанные души тоскуют по Полноте, но и божественные сущности также мечтают о возвращении души.
Небеса не будут совершенны до тех пор, пока изгнанники не вернутся из далеких областей. До тех пор Полнота не полна по-настоящему, Целостность не является подлинно целой.
Первое пробуждение Софии от бессознательности, происходящее через архетипический символ креста, несомненно, имеет психологическое значение. В процессе индивидуации психику часто подготавливают к грядущему внутреннему освобождению посредством переживания нуминозных символов, рисования мандал и тому подобного. Может быть, соединение вертикальной и горизонтальной линий креста даже напоминает душе/Софии о необходимости соединения противопложностей.
Медленно и с трудом София поднимается к свету Полноты, пересекая двенадцать областей, сквозь которые она пала - в буквальном смысле «прошла насквозь» - на своем пути в хаос. Чтобы исправить свои проступки, она произносит двенадцать «покаяний» (или поэтических формулировок), которые позволяют ей пройти через двенадцать врат, как их иногда называют. Она призывает двенадцать сил посредством сложных ритуальных молений, адресованных конечной Божественности, в данном случае всегда называемой Светом. Поэтические и мистико-магические свойства этих формул ясны даже в коротких отрывках, таких как следующий:
Спаси меня, Свете, от руки силы этой с ликом львиным и от рук исхождений сего божественного Дерзкого; Ибо ты, Свете, тот, в чей свет я уверовала. … И ты тот, кто спасет меня. … Ныне же, Свете, не оставь меня в хаосе. … не оставь меня, Свете, Ибо… восхотели они весь свет мой взять сполна, и… говорили они друг с другом в то время: “Свет оставил ее. Захватим ее и возьмем свет весь, тот, что у нее”… да будут бессильны хотящие взять силу мою; да облекутся они во тьму и да будут в бессилии хотящие взять у меня силу света мою. (Пистис София, глава 32)
По все восходящим сферам, София приближается к миру Света, направляемая и поддерживаемая силами ангелов и архангелов, и укрепленная благодаря силе, дарованной её небесным женихом, Иисусом. В этот момент, глубокая тоска и уныние её ранних покаяний сменяется радостью, по мере того, как она обращает к Свету:
Я была спасена от Хаоса и освобождена от Уз Тьмы. Я пришла к тебе, о, Свет. Ибо ты был Светом на каждой стороне моей, поскольку ты спас меня и выручил меня. А Эманациям Аутадеса (Дерзкого), восставшим против меня, — ты помешал им твоим Светом. И они были неспособны приблизиться ко мне, поскольку твой Свет был со мною и спасал меня твоим Излиянием Света… И ты облачил меня в Свет твоего Излияния. И ты очистил меня от всего вещественного силою твоего Света… И в твоем Свете я стала сильным и чистым Светом Излияния твоего… и я стала светлой в твоей Великой Силе, ибо ты спасаешь меня во все времена… (Пистис София, гл. 32)
Даже на этом этапе враги Софии не отказались от её преследования. Они продолжают атаковать и мучить её вплоть до порога высшего эонического дома Света. Тогда темные силы внезапно исчезают, и она попадает в царство безграничного Света. Прославляя его освободительное сияние, она снова воспевает песнь хвалы:
Я возблагодарю тебя, о, Свет, ибо ты спас меня; и чудеса твои пребывают в Расе Человечества. Ты разбил высокие Врата Тьмы и мощные Засовы Хаоса (Пистис София, гл. 33)
Так заканчивается история верующей Софии. От прекрасной Полноты она снизошла в отчуждение и хаос, где страдала от ужасов дерзости и неведения. Неоднократно выкрикивая могущественным, магическим голосом обращения к Свету, она была одарена силой и освящением от своего жениха, Иисуса, и его святыми руками, возвратилась в свое место мудрости в мире могущественных Эонов.
Все архетипические мифы обладают вневременными свойствами, которые делают их применимыми к проблемам любого места и времени. История Софии, в частности, фиксирует в понятной форме универсальные элементы, которые соединяют психический и трансцендентальный опыты. Из мифа о Софии может быть получено понимание в целях развития (индивидуации) индивидуальной психики, в социологических вопросах и метафизических идеях..