Таинства и экстазы
Священные ритуалы, описанные или указанные в Евангелии от Филиппа, представляют собой лишь последнее звено в длинной цепи доказательств ритуального характера древнего гностицизма. Одним из первых открытых основных гностических писаний является Кодекс Брюса, обнаруженный Джеймсом Брюсом в 1729 году в Фивах. В более важном трактате этого кодекса, «Книгах Йеу» (или «Гнозиса Бога Невидимого»), Иисус описывается дарующим своим ученикам три крещения (водой, огнем и воздухом – или Святым Духом), после чего следует мистерия устранения нечистот правителей нижнего мира, за которой, в свою очередь, следует мистерия духовного помазания. За этими таинствами следует восхождение души через двадцать четыре эманации незримого Бога и через эоны трансцендентного мира к самому великому невидимому Богу. Имена, числа и наглядно представленные печати, а также пароли и формулы к различным эоническим сферам и их стражам подаются в большинстве случаев в форме сложной мандало-подобной конструкции. Снова упоминаются пять таинств, и они должны сопровождаться сложным пошаговым процессом трансформации.
«Аскевианский Кодекс», который часто называют «Пистис София» (в связи с известностью этого текста), содержит множество полезных данных о ритуалах, включая трактат (отдельные письмена, некоторые из которых были связаны в кодекс) исключительно о магии и таинствах, которые обделили вниманием ученые. Можно упомянуть один яркий пример, историю о возвращении Софии, с её многочисленными «покаяниями», адресованными стражам эонических сил. Эта история, несомненно, предполагает ритуальную драму, легко обратимую в действие литургического назначения. Изложенное восхождение Софии вполне может быть самой литургией.
В этой истинной сокровищнице гностических текстов, библиотеке Наг-Хаммади, есть шесть основных и несколько небольших трактатов, которые главным образом содержат литургические и церемониальные материалы. Уникальным среди них является «Рассуждение о восьмерке и девятке». Хотя инициатором здесь выступает герметический проповедник, называемый «Отцом», а христианская терминология вовсе отсутствует, содержание трактата чрезвычайно похоже на другой посвятительный дискурс, использующий мифы об Иисусе. Совершенно очевидно, что текст отражает глубокие психологические состояния экстаза и, таким образом, отображает индивидуальную духовную трансформацию. Следующий отрывок декларируется инициатором после того, как он пережил измененное состояние сознания, вызванное долгим магическим воззванием великой поэтической красоты:
«Как мне рассказать тебе обо Всем! Я […] Я вижу Нус, который движет душу. Тот, который будит меня от божественного забвения. Ты даешь мне силу. Я вижу тебя. Я хочу говорить. Страх удерживает меня. Я нашел исток силы, который выше всех сил, у которого нет начала. Я вижу фонтан, пузырящийся жизнью. Я сказал, о мой сын: “Я - Нус”. Я видел. Слово не может выразить, что я видел. Вся восьмеричность, о мой сын, и души, которые в ней, и ангелы поют гимн в тишине. Но я, Нус, я постигаю”»
Лейтмотив трансцендентного экстаза, вполне очевидный в данном отрывке, можно найти в многочисленных других гностических работах. Хорошим примером является знаменитый «Гимн Иисуса», который входит в состав «Деяний Иоанна». Как отмечает Дж.Р.С. Мид, этот текст представляет собой скорее не изложение слов Иисуса и его апостолов, как сообщается, танцевавших вокруг него накануне его арест и испытания, а ритуал, предположительно инициатического свойства, исполняемый, как Евхаристия, «в воспоминание о нем». Опыт экстаза описывается в контексте экстатического танца, который является не только описанием события, давно произошедшего, но также и тем, что может быть повторено гностическими искателями.
Что же все-таки это все означает для современных искателей гнозиса? Записи таинств и ритуалов в древних гностических документах обращают наше внимание за пределы познающего ума, имеющего отношение к доктрине, философии и теоретической формулировке истины, на психическую реальность, которой родственны символ, миф и ритуал. Гностики, которые олицетворяли в рамках христианской традиции первую попытку трансформации взамен веры и заповедей, приблизились к этой психической реальности с качествами и шифрами, соответствующими её природе. Данные показывают, что именно от этих мистических психологов и техников экстаза экзотерическая церковь вобрала в свой репертуар таинства, хотя этот долг остается непризнанным около двух тысяч лет. Таким образом, хотя мы находим работы богословов бесполезными в поиске гнозиса, мы можем все-таки обнаружить многое о нем в традиционных христианских таинствах, выражающих нерационально, вневременно, через соответствующие психические состояния, неизменно адекватную систему связных утверждений о конечной реальности всех вещей.