Василид был бескомпромиссным христианином, хотя и, как все гностики, по его собственному определению. Он считал Иисуса земным проявлением высшего просветления, исходящим из конечной реальности. Люди в состоянии реагировать на спасительные действия и послание Иисуса, потому что внутри их сокровенной природы содержится божественная искра («третье сыновство»). Спасение заключается в отделении бессмертного духа от смертной души и физического творения. Спасение будет завершено, когда «все сыновства» (эманированные искры в человечестве) вознесутся и выйдут за Великий Предел. Это не возвращение всего творения к источнику – или, по крайней мере, пока. Ибо после восхождения искр света, населяющих человечество, материальная вселенная будет продолжать существовать.
Фигура Абраксаса отчетливо упоминается Юнгом в его «Семи наставлениях мертвым», и на протяжении веков считалось, что эта таинственная составная фигура была частью учения Василида. Писания Василида, цитируемые Ипполитом, однако, ничего не говорят об Абраксасе, хотя существуют ссылки на эту фигуру в других гностических писаниях. В свете последних исследований, Абраксас идентифицируется как имя искупленного архонта, который поднялся над семью сферами и царствует над миром. Конечно же, эта концепция сочетается с доступными нам учениями Василида.
Рис. 8. Гностическое украшение, около третьего века н.э., изображающее Абраксаса. Изготовлен с великолепным мастерством, колесо с восемью спицами внизу может символизировать его колесницу. На амулете выбита магическая формула AEIOUO, а также другие формулы.
Рис. 9. Гностическое украшение, около третьего века н.э., изображающее Абраксаса с хлыстом и щитом. На щите нанесены инициалы IAO. Фигура окружена буквами так называемых «варварских имен», по назначению схожих с восточными мантрами.
Маркион – первый библейский критик
Библия была великой вдохновительницей и одновременно великой скорбью христианства. Яркое несоответствие между духом Ветхого и Нового Заветов, а также между их контекстами, совершенно очевидно для объективного читателя Библии. В своем тайном благоразумии средневековая церковь сделала собственную подборку из наименее конфликтных отрывков Ветхого и Нового Заветов и представляла их в лекциях и конспектах набожным людям. Протестантская Реформация настояла на том, чтобы сделать Библию доступной для каждого (за исключением самых поэтичных и вдохновляющих книг, подобных большинству мудрой литературы, которые были помечены как «апокрифы»). Таким образом, был проложен путь, который, в конечном итоге, привел к исследованиям библейских критиков девятнадцатого и двадцатого веков, которые мало-помалу объявили многое из Библии недостоверным. Нечасто вспоминают, что, пожалуй, первый библейский критик, человек по имени Маркион, жил и учил в 150 г. н.э.
Маркион из Понта был судовладельцем, торговавшим на берегу Черного моря. Он также был епископом и потомком священника и епископа. В течение десяти лет он учил в Риме и приобрел высокую репутацию проповедника. В конце концов, он оказался в таком разногласии с основной церковью, что был отлучен от неё и образовал церковь со своей юрисдикцией по всем Римской Империи. Несмотря на то, что в те дни не было жестко определенного евангельского канона (было множество евангелий в дополнение к основным четырем), Маркион не признавал Марка, Матфея, Луку и Иоанна как заслуживающих доверия, потому что видел в них множественные искажения, вставки и подделки. И если Маркион критически относился к Новому Завету, то Ветхий Завет он критиковал совершенно враждебно, даже полагая, что он не должен быть включен в канон христианской церкви.