Мандейские писания наполнены красивейшими и захватывающими поэтическими настроениями. Вот два отрывка из «Гинзы»:
С того дня, когда я обрел любовь к Жизни, с того дня, когда мое сердце преисполнилось любви к Истине, я больше ничему не доверяю в мире. К отцу и матери нет у меня доверия в мире.
К братьям и сестрам я не имею доверия в мире.
К тому, что сотворено и создано, у меня нет доверия в мире.
К целому миру и его трудам у меня нет доверия в мире. Только душу свою я ищу, которая стоит мне поколений и миров.
Я пришел и отыскал свою душу – что мне все миры?
Я пришел и нашел Истину – покоящуюся на отдаленном краю миров. (390)
С того дня, как мы узрели тебя, со дня, когда мы услышали слово твое, наши сердца преисполнились миром. Мы верили в тебя, Благой, мы видели свет твой, и мы не забудем тебя. Все наши дни мы не забудем тебя, ни на час не покинешь ты наши сердца. Ибо нашим сердцам не ослепнуть, эти души не повернут обратно. (60)
Мани и манихейская религия
В отличие от манихейской религии, Манихейская вера, в свое время распространившаяся более чем на три континента, имела основателя. Его звали Мани (или Манес, в греческой форме) и вместе с Валентином он должен быть назван как один из двух величайших светил гностической традиции. Пророк Мани, как он может называться по праву, был, несомненно, одной из наиболее выдающихся личностей, которые когда-либо существовали. Родившись в 216 н.э., в Персии (ныне Иран) в семье, связанной с бывшим королевским домом, он подвергся изгнанию вместе с родителями в раннем возрасте. Кажется, что родители Мани принадлежали к религиозной группе подобной гностической. Возможно, это был вариант мандейской веры, или, скорее всего, элхазаитской общине где, будучи еще молодым мальчиком, он подвергся воздействию гностического мировоззрения. Как подлинный пророк, он имел свой собственный опыт видения, который раскрыл ему его будущую миссию как основателя религии. Первое из этих видений случилось, когда Мани было всего двенадцать. В это время он контактировал с божественным ангелом, называющимся Двойником, который попросил его выйти из религиозной общины, где проживали он и его семья. Ангел также рассказал ему, что время его публичного выступления еще не пришло. По его собственному свидетельству, в это время Мани получил основную доктрину своего нового учения. Когда ему исполнилось двадцать четыре, ангел явился ему вновь и поручил начать свое общественное служение.
Рис.11. Мани пророк и художник. У Мани классические персидские черты, он изображен как молодой человек. На более поздних картинах он часто изображен с лысой головой.
Мани вернулся в родную Персию, где, в конце концов, сдружился с королем Шапуром и его сыном, будущим королем Хормиздом. Вскоре после провозглашения своей миссии он отправился в Индию, где заимел несколько учеников, но также встретил сопротивление среди Индийского населения. Кроме того, он отправился в Центральную Азию, проведя несколько лет в Западном Туркестане, отдельно от всех, в одиноком уединении сообщаясь с Небесами. Туркестан впоследствии на века остался твердыней манихейской веры. Однако, его самые первые крупные успехи случились в родной Персии, где новая вера собрала так много последователей, что это стало серьезной проблемой для установленного зороастрийского духовенства. Предводители зороастрийской общины начали серьёзную кампанию против Мани и его религии. Их интриги дали плоды, когда юный король Хормизд, преданный друг и ученик Мани, скончался и его враждебный брат взошел на трон. Мани был захвачен, подвергался унижениям и, в конце концов, умер в тюрьме 26 февраля 277 н.э. Его ученики, которым удалось тайным образом посетить его в тюрьме, сообщали, что он был окружен ангелами и светился подобно солнцу. Двадцать шесть дней его мучений в тюрьме с тех пор стали напоминанием сторонникам его веры о «страстях», которые по праву можно уподобит страстям Христовым.