Павлуша подумал немного и засуетился, забегал по кабинетам Академии. Учебный год только начался, и Павлуше пришлось уйти в академический отпуск. Зато на следующий год они с Оленькой оказались на одном курсе.
Скрынников – преподаватель, от которого Павлуша сбежал к реставраторам, – не хотел и здороваться с бывшим учеником своим. Только однажды, узнав о затее Павлуши, он молвил сурово:
– Вы разочаровали меня, Чапиков. Живопись это опасное занятие, ибо художник конкурирует с Богом. Но вам, как вижу, такое не по плечу. Для художника вы слишком суетны. Вы подмалёвщик, Чапиков. И правильно делаете, что покидаете нас...
Павлуше стало обидно от слов профессора, но потом вдруг ему открылось скромное обаяние момента. Павлуша увидел себя даровитым, но нерадивым студентом. Сам Скрынников убивается, не в силах спокойно смотреть, как Павлуша расточает свой гений, принадлежащий по праву всему человечеству. Но Павлуша счастлив сознанием того, что жертвует собой ради любимой женщины. К её ногам он готов бросать не только охапки цветов, лишь бы ей было хорошо рядом с ним.
Новая семья очень нравилась Павлуше. Вечерами они собирались за маленьким круглым столом в кухне и разговаривали. Оленька рассказывала об Академии, тёща – об Эрмитаже, а тесть – отставной морской офицер – о том, как Абрамович продал Америке серебряный рудник на Чукотке.
Так прошёл год. Павлуша учился вместе с Оленькой, подрабатывал в реставрационных мастерских и даже, по протекции тёщи, расписывал потолки и стены старинного особняка в Итальянской улице, выкупленного у города какими-то дельцами из Сургута. В особняке предполагалось устроить что-то вроде Дворца Съездов, поэтому перед Павлушей и прочими художниками стояла задача придать помещениям как можно более торжественный вид. Заказчики желали видеть на стенах коней с разлетающимися гривами, а на потолках – амуров со стрелами. Выходило пошло, и кое-кто из художников роптал, но утешались тем, что по Сеньке шапка и что в особняке теперь не князья будут жить. Когда работа была окончена, некоторым из художников, в том числе и Павлуше, заплатили вдвое меньше обещанного. С остальным просили подождать. Но поскольку договорённость была лишь на словах, все понимали, что ждать больше нечего. На том и разошлись.
Спустя несколько дней, Павлуша нашёл в кармане куртки странную записку. «А где ж златые горы, обещанные Вам, за то, что расписали тельца златого храм?», – писал аноним. Павлуша перечёл записку и решил, что написал её кто-нибудь из богомазов. Может быть, даже Аннушка. А на другой день он снова нашёл записку: «Там лошади пасутся, там ангелы трубят, и жёны молодые там верность не хранят». Сердце Павлуши ёкнуло, и вдруг точно кто-то отдёрнул перед ним занавес кукольного театра, и задвигались, заплясали куклы в декорациях.
Павлуша помчался в особняк. На первом этаже, в небольшом зале Павлуша нашёл Оленьку и какого-то хлыща в дорогом костюме. Когда Павлуша открыл дверь, они собирались поцеловаться, но, заметив Павлушу, отскочили друг от друга, как однополюсные заряды.
Павлуша схватил Оленьку за руку и потащил домой. На улице произошло между ними объяснение. Оленька начала было оправдываться, но потом, точно сообразив, что ей это ни к чему, выдернула свою руку из Павлушиной и остановилась.
– А знаешь что? – сказала она, сощурив свои восточные глаза. – Мне нужен другой человек… Понятно? Мы ведь с тобой вагон и маленькая тележка... Я вагон, – она ткнула себя пальцем в грудь, – а ты тележка. Только мне уже надоело тебя тянуть. Понимаешь?
На другой день Павлуша съехал от Оленьки.
III
А сколько их было, этих Оленек, Леночек, Аннушек, Маришек… И всегда одно и то же – то им предложить нечего, то тянуть они не хотят. Вот мама всегда всё знает и сама всё подскажет: строить ли дом или продавать, дружить ли с кем или ругаться, сбрасывать снег с крыши или косить траву. Отцово дело солдатское – несёт себе службу, и голова ни о чём не болит. Отец сыт, пьян и нос в табаке. Мама и накормит, и постирает, и рублём никогда не попрекнёт…
…После щей были домашние пельмени, и мама сказала, что в одном спрятан сюрприз на счастье. Павлуша с отцом развеселились и набросились на пельмени. Сюрприз достался Павлуше – в одном из пельменей оказалась карамелька.
– Значит, счастливый ты у нас, – сказал отец.
Но Павлуша только усмехнулся: карамелька попала к нему по ошибке. Уж если кто и счастливый, так это отец.