И всё же однажды лес расступился и в долине у реки перед ними предстал небольшой город.
***
Город стоял возле реки, над которой виднелись маленькие речные пристани, окруженные роем лодочек. Сам город был окружен невысокой, но толстой и приземистой каменной стеной, с тремя массивными башнями по периметру, вершины которых были укрыты соломенным навесом. За стеной виднелись небольшие деревянные домики и деревянная башня на холме, напоминающая мельницу без лопастей.
По эту сторону стены так же виднелось несколько домов — в том числе и крупный трехэтажный деревянный дом.
— И это вы называете небольшим поселением? — удивился Платон.
— Поверь, по сравнению с крупными городами севера, Ассурка действительно невелика, — ответила Амалзия. — Это из-за стен в основном так кажется.
Платон присмотрелся — да, действительно, на самом деле за массивной стеной было не так уж много домов, так что город не шёл ни в какое сравнение с той же Псайкрой. Но всё же после трех недель пути по дикой местности, где им встречались в основном глухие деревни, это место казалось оплотом цивилизации.
— Мы поедем внутрь, чтобы предстать перед бароном. Железо продается только через них и считается хорошим тоном явиться как можно быстрее, — сказала Амалзия. — Но, вот насчёт тебя я не совсем уверена, как и насчёт старика.
— В смысле? — удивился Платон.
Он обернулся, нашёл взглядом Шантри — тот что-то увлеченно рассказывал мрачному Игорю, периодически толкая его в плечо. Лаз сидел на козлах и лениво грыз яблоко — недавно им удалось купить у встреченного торговца мешок мелких кислющих яблок, которые кроме Лаза никому не нравились. Остальные караванщики разминали затекшие с дороги ноги и спины, некоторые тоже рассматривали город.
— Барон — Знающий, из новых, взращенных Суртом. Не знаю специфики его способностей, но ложь он чует очень хорошо. И как ты понимаешь, он очень любит расспрашивать всех приезжих о том, откуда они и что планируют делать.
— Я понял, — помрачнел Платон. — Никакая легенда не сработает. Крайне удобный способ выслеживать тех, кто направляется на север, и быстро обнаруживать шпионов, преступников и им подобных.
— Ага, — с грустью в голосе сказала Амалзия.
— Подожди, а ты? — с подозрением уставился на неё Платон. — Ты же сама сбежала с севера, разве он тебя не раскусит?
— Раскусит, конечно, тут и сомнений нет. Но я его знаю, и к счастью за некоторую плату он промолчит обо мне. Это одна из причин, по которой я не вожу караваны сама — можно просто остаться за пределами городских стен.
Платон быстро прикинул в голове возможные варианты. Пытаться подкупить этого Барона смысла не имело — если он догадается о том, кто такой Платон на самом деле, то не факт, что вообще удастся выбраться из города. Полумрак теоретически мог помочь, но свободных очков не осталось. Значит, придется ждать караван снаружи.
— Лады. Я подожду снаружи. Вы же недолго?
— Сложно точно сказать. Иногда это бывает быстро, иногда затягивается на пару часов, — покачала головой Амалзия, — зависит от настроения барона.
— Пара часов точно погоды не сделает.
— Там внизу есть таверна, — Амалзия указала на большой трехэтажный дом. — Место поганое, откровенно говоря, потому что там в основном останавливаются как раз те, кто не хочет лишний раз светиться. Так что держись настороже.
— Понял.
Платон закусил губу, задумавшись на короткий миг, потом коснулся плеча девушки.
— Амалзия…
Она развернулась к Платону, её карие глаза смотрели удивленно, ветер трепал волосы. Что-то в ней было такое, что Платону хотелось поддаться глупому импульсу, запустить руку в волосы, поцеловать, прижать к себе.
Но он сдержался, только осторожно обнял. Девушка ответила на объятия неожиданно крепко, но через несколько секунд они оба отстранились друг от друга, словно произошедшее было не тем, что должно было произойти, и уставились в землю.
— Спасибо тебе, — всё же сказал Платон. — Правда.
— Не за что, — тихо ответила она.
***
Караван въехал в город, а они с Шантри остались внизу. Старик, прищурив глаз, посмотрел на небо и сказал:
— До заката ещё пара часов, мой друг. Не хочешь осмотреть укрепления? Насколько знаю, им несколько сотен лет.
Платон с сомнением уставился на каменную кладку, которая выглядела не такой уж древней.
— Конечно, стены несколько раз перестраивались, но должны были сохраниться участки, несущие на себе дыхание времени.
В животе у Платона заурчало.
— Нет, знаешь, я что-то подустал с дороги. Есть охота, а осмотреться можно и завтра.
Шантри с сомнением взглянул на него, потом задумчиво почесал затылок.
— Ну, дело твое. Я всё же быстренько осмотрюсь и подойду тогда. Возьми мне что-нибудь поесть.
— Без проблем, — кивнул Платон.
— Спасибо. Я быстро.
Шантри направился вдоль стены к ближайшей башне, а Платон двинулся к таверне. Большое здание выглядело полупустым, но снаружи стояло нескольо разномастных повозок. Он толкнул тяжелую дубовую дверь и вошёл внутрь.
В таверне было относительно тихо, все разговаривали исключительно вполголоса.
Интерлюдия В. Охотник за головами
Редди почесал шею — последнее время его донимала какая-то сыпь. Кожа покраснела и шелушилась, что безумно раздражало. Здесь было слишком жарко, он постоянно потел и чувствовал беспокойство — холод ему был куда больше по душе.
Сейчас он особенно нервничал из-за нового нанимателя и из-за необходимости торчать в замке с крайне малым числом путей для отступления. Бутч справлялся с волнением иначе — нервно мерял коридор шагами.
Топ. Топ. Топ. Топ. Топ. Поворот. Пять огромных, широких шагов в обратную сторону. Поворот. Ещё пять шагов, отдающихся гулким звоном в голове у Редди. Он поморщился — из-за обостренного слуха каждый шаг напарника ощущался так, будто рядом кто-то бил в колокол. Но Редди давно понял, что великие бойцы хороши только для одного дела: для боя. Для всего остального, тем более для ожидания, они не годятся вовсе.
Себя Редди не считал бойцом. Он предпочитал называться охотником — прямых столкновений он избегал, зато всегда тщательно собирал информацию о своей добыче и тщательно расставлял ловушки.
— Бутч.
Здоровяк никак не отреагировал.
— Бутч.
Мечник остановился и вопросительно поднял густые брови.
— Может присядешь уже? Пока топтелки не стоптал.
— Мне без меча неуютно, — басом пожаловался мужчина. — Да и хрен ли мы тут торчим?
— Сам знаешь. Чёрствый сказал, что куш солидный, — попытался максимально мягко и убедительно сказать Редди.
Бутч запустил руку в свою густою бороду и задумчиво уставился на огонь.
— Хрень это всё, Редди. Игры аристократов — дерьмовое занятие. Ловить преступников — это и полезно, и платят прилично. Просто и понятно. А тут только сидим, ждём, чтобы узнать, что у этого лорда сбежала любовница или что-то в таком духе.
— А если бы и любовница, то что тогда? — наклонился вперёд Редди. — Зима близко, деньги лишними не будут, да и не дело это, чтоб бабы непонятно где бегали.
— Не знаю, не знаю, Редди. Не по душе мне это всё.
Редди тяжело вздохнул. Временами выносить ту безумную смесь из суеверий и беспокойств, которая была в голове у его напарника, было очень тяжело. Когда он был моложе, в голове никак не складывалось — как кто-то может одновременно ныть из-за того, что «воздух тут не такой, дышится тяжело» и при этом в любой драке биться, пока противник не перестанет дышать, несмотря на ситуацию, раны и усталость.
Бутч снова начал мерять коридор своими гигантскими шагами. Редди только покачал головой и оперся спиной о стену. Какое-то время слышны были только гулкие шаги, но примерно через сотню маршрутов туда-обратно Ищейка расслышал голоса. Он тут же поднял руку в останавливающем жесте, на что Бутч замер и очень медленно поставил ногу на землю.
Да, уж только за одно его понимание, насколько полезно то, что один из них может слышать больше, Бутч мог считаться идеальным напарником. По крайней мере, для Редди.