Низкий потолок гостиничного номера Гастингса давил на него, словно вся комната сжалась в мгновение ока, и несколько секунд он, оцепенев от ужаса, взирал на то, что казалось ему изуродованным трупом Джулии.
― Айкмэн! ― громко позвал Шелли.
Кроуфорд выдернул себя из завладевших им воспоминаний. ― Да, ― глухо отозвался он.
Он подошел к кровати и встал на колени, поспешно прижав ладонь к низу живота Мэри.
― Кто-нибудь отправился за льдом? ― резко спросил он.
― Эд Вильямс и Трелони на Дон Жуане, ― ответил Шелли.
― Хорошо. Принеси мне чашку с брэнди.
Спустя мгновение поспешно вошла Джозефина, и когда Кроуфорд бросил на нее взгляд, он увидел, что картина оказала травмирующее действие и на нее ― но она несколько раз глубоко вздохнула, а затем безжизненным голосом спросила его, что нужно делать.
― Подойди сюда. Когда она подошла к кровати и наклонилась к нему, он тихо сказал. ― Ребенку уже не помочь. Сейчас мы должны остановить кровотечение. Принеси мне кружку дьявольски крепкого чая, а затем скатай цилиндрическую повязку, чтобы сделать ей тампон, и смочи ее в чае ― танин[318] должен помочь. И будь готова наложить ей тугую повязку вокруг бедер, с тампоном здесь, над маткой, где мои руки.
Он почувствовал, что кто-то еще вошел в комнату и встал позади него, но он невозмутимо разговаривал с Мэри, напоминая ей, что он доктор, и призывая ее расслабиться.
Он почувствовал, как напряжение, сковавшее сухожилия ее шеи и ног, несколько ослабло, и, когда Шелли вернулся с тарелкой брэнди, Кроуфорд ополоснул в ней свободную руку, а затем осторожно ввел палец во влагалище Мэри, пытаясь определить источник кровотечения. Как он и боялся, он был недосягаемо далеко.
Он чувствовал сильное неодобрение, исходящее от стоящего позади человека, но не обращал на это внимания.
Он услышал, как вернулась Джозефина, и почувствовал запах чая, который она принесла.
Вдруг, перед ним снова лежало изувеченное тело Джулии, которое он исследовал с такой гротескной интимностью, а комната снова обернулась гостиничным номером, в котором он провел брачную ночь в Гастингсе. Он подался назад, с задушенным вскриком, и дико огляделся вокруг; Джозефина и Шелли были единственными людьми в комнате ― одному Богу известно, кто ему померещился стоящим сзади ― и Джозефина со страхом взирала на ужасающую кровать, и ее била такая крупная дрожь, что чай выплескивался из кружки, которую она держала в руках.
«Это галлюцинация, ― отчаянно сказал себе Кроуфорд. - Как та, что случилась в Риме в квартире Китса».
Он глубоко вздохнул и закрыл глаза, а когда открыл их, в кровати снова была Мэри, а рядом с тревогой взирал на него Шелли. Кроуфорд повернулся к Джозефине ― ее лицо снова расслабилось, но она просто безучастно смотрела в туман, что повис за окном. Очевидно, галлюцинация коснулась и ее тоже.
― Джозефина, ― позвал он, и не получив ответа: ― Черт возьми, Джозефина!
Она пошевелилась и, моргая, взглянула на него.
― Какой сейчас год, и где мы? ― спросила она.
Она закрыла глаза, затем спустя мгновение прошептала, ― Двадцать второй, Залив Специя.
― Хорошо. Помни это. Теперь достань повязку из заварника, отожми ее и дай мне ― ничего страшного, если она будет немного горячей, я все равно хочу попробовать потогонные средства, до того как сюда доставят лед. «Легко сказать, ― подумал он, ― только как же нам вызвать потоотделение без каленого боярышника, цвета черной бузины, окалины сурьмы[319] или камфоры»? Больше, чем когда-либо, он сейчас сожалел о том, что его медицинский набор остался в Пизе.
Он увидел вопросительный взгляд Джозефины, когда повернулся к ней чтобы взять повязку. ― Ну, хотя бы завернем ее в одеяла, когда я закончу, ― сказал он, а затем дадим ей выпить столько чая, сколько она сможет. Он снова повернулся к кровати.
Вся передняя часть головы Джулии была раздавлена, и там, где могли бы быть глазные впадины, угадывалось движение окровавленной плоти, и он подумал, что она хотела открыть глаза. Внезапно под ними образовалось отверстие и умудрилось произнести слова ― Почему, Майкл… ?
Он снова закрыл глаза. ― Перси, ― нетвердо сказал он, сходи на кухню и принеси мне чеснок, все что угодно, главное чтобы в нем был чеснок. У нас здесь известное тебе сопротивление.
― Почему, Майкл… ? ― зловеще правильным эхом отозвалась позади него Джозефина.