― Ну и отлично. Кроуфорд с трудом поднялся на ноги и стоял, покачиваясь от зловонного ветерка, массируя свои онемевшие кровоточащие запястья. ― Надеюсь, у тебя это получится лучше, чем у меня. Как думаешь, мог бы ты помочь мне забраться обратно и снова меня привязать?
Байрон заметно разозлился. ― Так и сделаю, как только ты узнаешь ставки.
― К чертям собачьим, я знаю ставки. Джозефина умрет, если не избавится от своего вампира. Ну, по крайней мере, она наслаждается этим. Все наслаждаются этим. Все, кто угодил в ее сети. Мне это тоже нравилось, пока оно у меня было. Люди, собравшиеся в этом месте, готовы принять яд, лишь бы хоть на полчаса прикоснуться к этому.
Байрон посмотрел на людей, в нерешительности толпящихся поблизости, и фыркнул. ― Думаю, ты переоцениваешь их храбрость. Они просто любят вмазать.
― Не ты ли страстно желал бросить все это? ― добавил Кроуфорд. ― Ну и что, пишешь теперь лучше прежнего?
Горькая улыбка скривила лицо Байрона. ― Джозефина ― это еще не все ставки.
― Твоя сестра и дети ― твоя забота. А что до Мэри и детей Вильямсов, то я уже…
― И это тоже, ― сказал Байрон. ― Джозефина беременна.
Впервые с тех пор, как он нашел это место, эту работу, Кроуфорд почувствовал, что в нем волной поднимается неподдельная паника. ― Не от меня, это невозможно! Я стерильный!
― Видимо, не такой уж стерильный. Антония, пожилая служанка Шелли, убеждена, что Джозефина пропустила месячные в прошедшем месяце и текущем, а в июле Джозефина совершенно точно больше ни с кем не… сожительствовала.
― Стресс, ― поспешно сказал Кроуфорд, ― Он может легко привести к тому, что женщина пропустит месячные, это, по всей видимости, как раз тот сам…
― Может быть, ― прервал его Байрон. ― Но что если это не стресс?
Сердце Кроуфорда грохотало, и он попробовал снова отпить из стакана, но тот был пуст. ― Это ложь, ― сказал он насколько мог ровным голосом. ― Ты просто говоришь мне это, чтобы заставить меня уйти отсюда.
Байрон решительно покачал головой. ― Не в моих правилах отговаривать кого-нибудь от самоубийства, если только он на самом деле знает, что делает. И теперь, когда ты знаешь, каково будет твое решение, идешь со мной или остаешься? Я не намерен тут задерживаться. Все, что мне нужно знать, следует ли мне и тебя прихватить.
Кроуфорд, щурясь, оглядел катакомбы. Внезапно он почувствовал себя очень уставшим, и он позволил этой усталости течь сквозь него, притупляя встрепенувшуюся на миг ясность, которую вызвало появление Байрона.
«Ну и что с того, что она беременна, ― затуманенно думал он. ― Во всем виноват тот проклятый моряк. Он пусть и вытаскивает ее из чертова горящего дома, ее и ее нерожденного ребенка. Я останусь здесь, в Галатее, где я могу обменять кровь на полента[365], рис и пасту ― и брэнди ― много брэнди».
― Ты иди вперед, Джон, ― сказал он, но когда повнимательнее присмотрелся к своему соседу, увидел, что это был не Китс. «Куда же подевался Китс? Он только что был здесь ― они пили кларет и херес Олоросо[366]».
― Я Байрон, ― терпеливо ответил Байрон. ― И если ты скажешь мне уйти, я уйду.
«Почему этот человек вызывал в нем такое беспокойство? Конечно, Кроуфорд хотел, чтобы он ушел. Кто вообще был этот Байрон»? Кроуфорд силился вспомнить, где мог встречать этого человека… «в Альпах? Едва ли это было возможно».
Мысль о полента напомнила ему, что он сегодня еще ничего не ел, и он потянулся к карману за куском засохшей кукурузной каши, которую, как он помнил, он туда положил ― но его карманы были полны совсем других вещей.
Он нащупал железный гвоздь, липкий, словно от крови, и на миг в голове мелькнуло воспоминание, как он надавил ладонью на его острие на террасе Женевской виллы Байрона; также здесь нашелся стеклянный пузырек, но он никак не мог вспомнить, была ли налитая в него жидкость ядом, который фон Аргау поручил ему дать Джозефине, или это была порция крови Шелли смешанная с желчью ― э-э, то есть с уксусом; затем он обнаружил тот самый кусок полента, но когда он извлек его из кармана, тот оказался овсяной лепешкой с маленьким выпуклым изображением двух сестер, которые были физически соединены в области бедра. Лепешкой, которую Джозефина должна была разломить на его венчании с ее сестрой, чтобы он мог иметь детей.
366
Олоросо (исп. Oloroso) - очень сухая разновидность хереса, тяжелое и богатое вино крепостью до 18 - 20 градусов, оно имеет очень темный янтарный цвет (или цвет красного дерева), поскольку его созревание происходит без дрожжевой пленки (благодаря чему оно сильнее окисляется), это вино обладает сильным ароматом грецкого ореха, карамели и дуба, прекрасно сочетается с красным мясом, дичью, сырами.