Небо было столь же безоблачным, как и накануне, и, казалось, было единым целым с морем, так что два острова, видневшиеся у южного горизонта, словно плыли по воздуху.
Байрон поймал взгляд Кроуфорда и кивнул в направлении островов. ― Горгона и Эльба, ― сказал он. ― Как думаешь, к какому из них правил наш Персей? К Горгоне или к острову изгнания?
Хант закатил глаза и громко выдохнул.
Трелони прибыл рано утром и успел установить свою печь, и когда, наконец, прибыла карета Байрона, сказал дожидавшимся служащим, что они могут начинать копать.
Тем не менее, уже больше часа мужчины безрезультатно копали мягкий песок ― если конечно не считать результатом находку полуистлевших брюк, которые вряд ли могли принадлежать кому-нибудь, кто был на Дон Жуане. Служащие раздражено отбросили заскорузлое от песка одеяние в сторону, но Кроуфорд высунулся из окна кареты, чтобы посмотреть на эти окаменевшие брюки, гадая, не их ли он скинул два месяца назад в заливе Специи, перед тем, как бросился спасать собирающуюся покончить с собой Джозефину.
На какой-то миг он исполнился сожаления, что поплыл тогда ее спасть, но затем вспомнил, что теперь она, по всей видимости, от него беременна ― и возможно забеременела в тот самый день.
Когда, в конце концов, он расслабленно откинулся на сиденье, Байрон беспокойно взглянул на него, и Кроуфорд знал, чего он боится ― что их ожидание слишком затянулось, и что тело Шелли уже подверглось каменному воскрешению и выкарабкалось наружу из своей могилы.
― Похоже, что все-таки на Горгону, ― сказал Байрон.
Кроуфорд пожал плечами, и наметил рукой крестное знамение[372]. Его одолевала слабость и била дрожь, и сейчас он был бы рад, если бы тело не нашлось вовсе, и ему не пришлось бы выбираться из кареты и таскаться по жаре.
Но спустя несколько минут одна из исследующих песок лопат с глухим стуком ударилась обо что-то, и после того как служащие, распластавшись на земле, смели в сторону песок, они позвали англичан.
― По всей видимости, все же к Эльбе, ― стоически промолвил Кроуфорд, надевая свою соломенную шляпу.
Байрон вздохнул и отворил дверь кареты. ― Еще не слишком поздно, ― согласился он, выбираясь на заметенную песком дорогу. Его седеющие волосы заблестели, когда он шагнул из полумрака кареты под слепяще жаркое солнце.
― Не слишком поздно? ― разражено отозвался Хант, выбираясь вслед за Байроном. ― Ты думал, что за это время он успеет окончательно разложиться?
― Напротив, ― сказал Байрон и направился по иссохшей траве обочины к песчаному берегу.
Хант обернулся к Кроуфорду, который к этому времени выбрался наружу позади него. ― Как думаешь, что его светлость под этим разумела? ― спросил Хант.
― По-видимому, он имел в виду «напротив», ― ответил Кроуфорд.
Они последовали за Байроном к тому месту, где Трелони стоял возле вырытой в песке ямы, а затем некоторое время простояли в молчании, глядя на распростертые внизу останки Шелли.
Обнажившиеся кости обрели темно синий цвет, а когда-то белая одежда была теперь вся черной. В отличие от вчерашних эксгумаций, зловоние разлагающегося трупа было здесь просто ужасным, и карантинные инспекторы повязали на лица шейные платки, прежде чем извлечь тело из ямы. Но, по крайней мере, его части держались вместе, и когда тело было уложено на песок, Кроуфорд заметил, что передние зубы не обнаруживали никаких признаков роста за этот проведенный в земле месяц.
Кроуфорд посмотрел на Байрона. ― Даже и не взглянул в сторону Горгоны, ― тихо сказал он. Очевидно, Шелли окончательно умер, когда его сестра ламия угасла на берегу вблизи Каза Магни.
Байрон изрыгнул проклятье, отвернулся, и сердито отер глаза рукавом.
Трелони присел возле трупа и осторожно извлек из кармана куртки копию поэм Китса, но от нее теперь остался лишь кожаный переплет, и он печально положил ее обратно на почерневшую грудную клетку.
Затем тело было перемещено на одеяло, и четверо англичан похоронным кортежем проследовали за несущими его итальянцами к печи, где его осторожно опустили на покрытое сажей ложе. На груди у тела все еще лежала испорченная кожная обложка ― «словно, ― подумал Кроуфорд, ― Библия, стиснутая в руках покоящегося в гробу мертвого священника».
Трелони снова разжег огонь в куче сосновых бревен под железным столом, и снова языки пламени в испепеляющей ярости взвились вверх ― но Байрон и Кроуфорд еще раз на несколько секунд бросили вызов ужасающему жару, чтобы посмотреть, как тело Шелли совершенно неподвижно сгорает на железном ложе. Они покинули нестерпимый жар и встали в стороне от Ханта и остальных.
372
Крестное знамение - в христианстве - жест правой руки, изображающий крест на теле верующего, либо жест благословения кого-либо или чего-либо.