Не чувствуя ничего кроме ревности, Кроуфорд смотрел сквозь стекло на созданий, которых Джозефина столь очевидно предпочитала ему ― а затем он вспомнил кое-что, что сказала ему молодая женщина, с которой он столкнулся шесть лет назад на улицах Женевы, в тот день, когда впервые повстречал Байрона и Шелли: «… Мы могли бы разделить их интерес к нам, Майкл, и, по меньшей мере, таким образом, быть привлекательными друг для друга…»
По меньшей мере одна из покачивающих за стеклом фигур принадлежала женщине ― если он откроет дверь и предложит себя ей, этой толпе, сможет ли он таким образом заполучить Джозефину, без принуждения, по ее желанию, хотя бы и из вторых рук? По доверенности?
В качестве… доверенного представителя?
В карете уже воняло уксусом и кровью, но это слово с особой ясностью воскресило воспоминания о женщине, с которой он убил ламию на пляже около Каза Магни ― женщине, которая так охотно и радостно предавалась с ним любови.
Он не хотел получить ее таким образом, когда ее внимание было приковано к кому-то, или чему-то, другому.
Байрон сделал хороший запас тертого чеснока, и Кроуфорд открыл новую банку и размазал ее содержимое вокруг окон и щелей обеих дверей.
Как только аромат начал просачиваться наружу, существа в конюшне сразу как-то ужались, напоминая теперь огромных слизней, и поползли прочь по устланному соломой полу, а затем, забравшись по стене, вылезли через окно. Кроуфорд наблюдал, пока последняя из них не перевалила свою тушу через подоконник, глухо плюхнувшись снаружи на залитую лунным светом землю.
Затем он проверил узлы на путах Джозефины, обиженно стараясь не дотрагиваться до нее вовсе; и, в конце концов, сел обратно, открыл фляжку и напился до беспамятства.
На рассвете Михайлова дня старик ворвался в стойло вместе со священником, и пока хозяин конюшни запрягал лошадей, священник выкрикивал гневные, непостижимо быстрые итальянские обличения Кроуфорду, который лишь несчастно кивал.
Прежде чем солнце как следует осветило маячащие впереди горы, карета снова была в пути.
― Эй, заводишь друзей везде, где появляешься? ― крикнул Кроуфорд со скамьи кучера спящей Джозефине, щелкая вожжами по крупам лошадей. ― Очень предусмотрительно.
Они ехали на север под голубым летним небом, через Перевал Циза[394] между возносящимися ввысь занесенными снегом вершинами Апеннин ― там, куда лежал их путь, поднималось солнце, и его лучи как следует припекали в те мгновения, когда горный ветер не продирался со скрежетом вниз через редко поросший лесом перевал ― и к середине утра Кроуфорд знал из карт Байрона и придорожных указателей, что они вот-вот должны достигнуть границы между Тосканой[395] и Эмилией[396].
Дорога сузилась, и скалистая стена по правую сторону и бездна по левую становились все круче, и когда по всем признакам до пересечения границы оставалось не более сотни ярдов, Кроуфорд отказался от попыток найти место, где можно съехать на обочину, и просто остановил карету на дороге. По крайней мере, движение здесь сейчас, похоже, не особо оживленное. Он торопливо спустился и открыл дверь кареты ― а затем, едва сдержав рвотный позыв, отшатнулся назад.
Он оставил окна полуоткрытыми, но солнце все равно устроило из внутренностей кареты чесночную парилку. Джозефина, впрочем, была в полубессознательном забытьи. Он проверил ее пульс и дыхание ― они по-прежнему были ровными, и Кроуфорд спросил себя, чтобы он стал делать, если бы это было не так.
Под передним сиденьем находился сейф, и Кроуфорд удостоверился, что все пистолеты Байрона и ножи из столовых наборов лежат внутри, сейф заперт, а ключ находится в его кармане. Он выбрался наружу, чтобы глотнуть свежего воздуха, а затем еще раз заглянул внутрь, чтобы в последний раз окинуть все взглядом.
Он допускал, что она может разбить стекло и вскрыть себе горло о зазубренные края, или открыть дверь и выброситься с обрыва, но если она решит сделать что-то подобное, он это услышит, и, по-видимому, успеет спуститься, чтобы ее остановить ― для каких-то более решительных попыток самоубийства она, пожалуй, выглядела слишком слабой.
Он высунулся, чтобы глотнуть еще воздуха, а затем быстро, но осторожно развязал узлы, которые туго затянул двенадцать часов назад у входа в Каза Магни.
394
Перевал Циза (англ. The Cisa Pass, итал. Passo della Cisa) ― горный перевал в Италии, который отмечает границу между Северной Тосканой (провинция Масса-Коррара) и Эмилия-Романьей (провинция Парма), поблизости от истоков реки Магра.
396
Эмилия-Романья (итал. Emilia-Romagna) ― регион в Северной Италии. Простирается от Адриатического моря на востоке через Апеннины, не доходя до Тирренского моря на западе. Состоит из двух исторических частей Эмили (северо-запад, земли вдоль Эмилиевой дороги) и Романьи (юго-восток).