Старик был одет в ту же самую серую рясу, что и накануне, и чистая морская вода колыхалась и бурлила, доходя ему до самой груди. Грубо высеченный пирамидальный камень ушел под воду, но Кроуфорд различил, что вокруг его основания было обвито какое-то странное сегментированное ожерелье, в котором серебряные и деревянные бусины, перемежались с чем-то похожим на маленькие луковицы ― эти плавучие деревянные и овощные участки дугой изогнулись кверху и покачивались в струях воды, но серебряные бусины удерживали непонятное украшение внизу, на песке.
Кроуфорд снова с беспокойством огляделся вокруг, так как внезапно понял, что здесь должно случиться что-то плохое, и он не знал, с какой стороны это надвигалось.
Старик, скаля зубы, взглянул на него. ― Обрученный в горах, разведенный морем! ― с надрывом произнес он. ― Сейчас прилив, но все же, после того как ты меня освободишь, будь добр разбей чесночное ожерелье. Я не эгоист, и хотел бы вернуть долги.
Все еще ничего не понимая, Кроуфорд согласно кивнул. ― Понял. Разбить ожерелье. Он попробовал ногой воду и вздрогнул от холода. ― Ты… собираешься развестись?
― Как раз в этом мне и нужна твоя помощь, ― ответил Де Лож. ― Это будет не слишком хлопотно. Я слабый старик, и в любом случае, я обещаю не сопротивляться.
― Мне нужно залезть в воду?
Де Лож закатил глаза. ― Конечно, тебе нужно залезть в воду! Как же иначе ты сможешь меня утопить?
Теперь ухмыльнулся Кроуфорд. ― Утопить тебя? Ну да, конечно. Слушай, я… Взглянув на обрамленный ожерельем камень, он вдруг осознал, что основание его было квадратным ― и вспомнил квадратную вмятину в полу, на месте, где Де Лож сказал, всегда сидела его жена. ― И как этот развод выполняется? ― нетвердо спросил он.
Де Лож с тревогой наблюдал за приливом. ― Ты меня просто утопишь. В действительности это убийство всего лишь формальность ― самоубийство, видишь ли, не сработает. Только несчастный случай или убийство, и только если жена, ― тут он махнул рукой на камень, ― недееспособна. И это непременно должен быть ты ― я понял, что это должен быть ты, как только узнал, что ты сюда направляешься ― потому что ты принят в семью. Они не будут тебе препятствовать; любого другого они могут остановить, или обрушить на него свою месть.
Кроуфорда пошатывало, и он был вынужден опуститься на колени. ― Этот камень, здесь, в воде, рядом с тобой. Ты хочешь сказать ― это твоя…
― У Бризе нет ни семьи, ни детей! ― выкрикнул Де Лож. ― Никто от этого не пострадает, только он и я, а мы знаем, на что идем. Ради всего святого, прилив отступает ― скорее! Ты же обещал!
Словно стараясь облегчить Кроуфорду задачу, старик наклонился и погрузил лицо в воду, и яростно поманил его своей четырехпалой рукой.
Кроуфорд снова взглянул на затопленную пирамиду… и голос в его голове произнес: “Нет! Беги отсюда!”.
И тогда Кроуфорд повернулся и побежал, со всей скоростью, на которую были способны его одеревенелые ноги, на восток ― навстречу Анжу[107], Бурбонне[108] и где-то там, за ними, далекой Швейцарии.
ГЛАВА 7
I said «she must be swift and white
And subtly warm and half perverse
And sweet like sharp soft fruit to bite,
And like a snake's love lithe and fierce.»
Men have guessed worse.
—A. C. Swinburne, Felise
Как вижу я ее? Стремительно легка,
Сладка как ежевика и зубьями опасна,
Нежна как первый снег, порочна иногда,
И как любовь змеи податлива и страстна.
В устах людских хулой окружена.
— А. Ч. Суинберн, Фелис
И всегда, ночью и днем, в горах и во гробах,
кричал он и бился о камни.
— Евангелие от Марка 5:5
Словно пальцы огромного невидимого арфиста, высокогорные ветра сдували плюмажи снега с далекой вершины горы Монблан и волокли их через юго-западную четверть неба. И, несмотря на солнечные лучи, поднимавшие пар от крытых шифером крыш riegelhausen[109], заставившие Кроуфорда снять пиджак и нести его в руках, что-то похожее на чувство общности дрожью отозвалось в нем, когда он посмотрел на эту далекую гору. На мгновение перед глазами отчетливо встала картина обступивших его Женевских улочек, увиденных откуда-то высоты, словно он приник к окуляру подзорной трубы, стоя на самой вершине.
108
Бурбонне (фр. Bourbonnais) ― историческая область в центральной Франции, в бассейне реки Луара.
109
Ригельхаус (нем. riegelhaus) ― швейцарское название фахверкхауса, каркасного дома, от нем. fachwerk ― панельный каркас. Фахверковые дома имеют жесткий несущий каркас из стоек, балок и раскосов (диагональных элементов). Пространство между элементами раньше заполнялось глиной, в которую для сцепления добавлялась солома или камыш. Иногда вместо глины использовались кирпичи или дерево. Полученные панели штукатурились, при этом сам каркас оставался на виду. Элементы каркаса визуально расчленяют белые стены и придают облику зданий особую выразительность, которая стала главной архитектурной особенностью фахверка.