Лорд БайронЛицо английского туриста побледнело, и он бросил взгляд на видневшийся позади отель. ― Я… простите, ― пробормотал он, а затем повернулся и бросился прочь.
Белокурая молодая женщина, которая заговорила с Кроуфордом о радуге, прихрамывая, протиснулась внутрь с одеялом и ведром воды, и, прежде чем позволила Кроуфорду намочить одеяло, высыпала в воду пригоршню чего-то похожего на белый песок. ― Соль, ― раздраженно сказала она, словно Кроуфорд должен был сам об этом догадаться. ― Так вода будет лучше проводить электричество.
Байрон, казалось, был поражен этим замечанием и бросил на нее испытующий взгляд.
― Прекрасно, спасибо, ― ответил Кроуфорд, слишком занятый, чтобы обращать внимание на это странное замечание. Он скомкал одеяло и погрузил в воду, а затем обернул промокшую ткань вокруг худого как скелет тела Шелли ― отмечая, когда он подтыкал его с боков, широкий волнистый шрам, протянувшийся с одной стороны под выступающими наружу ребрами. Одного из ребер, судя по всему, недоставало.
Англичанка, которая звала доктора, улыбнулась Кроуфорду. ― Вы, должно быть, были морским хирургом, ― сказала она, ― так как безотчетно попросили парус.
Оба, Байрон и Кроуфорд, взглянули на нее с беспокойством.
― О, привет, Клэр, ― сказал Байрон. ― Я тебя не заметил.
― Да, ― коротко добавил Кроуфорд. ― В молодости я служил в военно-морском флоте.
Тут другой мужчина, суетясь, протиснулся внутрь. ― Что здесь происходит? ― вопросил он. ― Я врач, позвольте пройти.
― Все под контролем, Полидолли[111], ― сказал Байрон. ― Шелли, похоже, получил солнечный удар.
― Чей это диагноз? Мужчина с неблагозвучным именем сердито оглядел толпу, а затем уперся взглядом в Кроуфорда. Кроуфорд отметил, что он был молод, вероятно, лет двадцати, не старше, и пытался скрыть этот факт за показными усиками и задиристыми манерами. ― Ваш, сэр?
Джон Уильям Полидори― Верно, ― сказал Кроуфорд. Я хирург…
― Брадобрей, по-видимому. Новоприбывший самодовольно ухмыльнулся. ― Что ж! Пока я не вижу, что Шелли идут на пользу меры, которые… э-э, которые вы приняли, и, следовательно, не могу одобрить ваши… ваши методы ле…
― Ох, прекрати это Полли, ― оборвал его Байрон. ― Этот человек, кажется, все сделал правильно ― смотри, Шелли приходит в себя.
Юноша на мостовой приподнялся, поддерживаемый Клэр; глаза его все еще были закрыты. ― Ее игривый хвост забаву ей являл, ― произнес он слабым высоким голосом, очевидно, что-то цитируя; ― В снегу ее манишка и мордочки овал, и мягкий бархат лап, и шерстка пестрая ее как черепашее пальто…
Очевидно смущенный поведением своего друга, Байрон со смехом произнес: ― Это из поэмы Томаса Грэя о любимой кошке, которая утонула в вазе с золотыми рыбками. Ну что ж, давайте посмотрим, сможем ли мы его поднять…
― Мамочка! ― внезапно выкрикнул Шелли. ― Это был не папа, это был человек-черепаха! Ты должна была это знать, даже если он принимал его облик! Он живет в пруду, в пруду Варнхем… Затем его глаза распахнулись, и он, прищурившись, огляделся вокруг, очевидно не узнавая окружающие его лица. Кроуфорд и худощавая болезненного вида девушка стояли рядом, и пристальный взгляд Шелли на мгновение остановился на них, а затем метнулся дальше.
«Варнхэм, ― подумал Кроуфорд. ― То самое место, где я потерял свое обручальное кольцо».
Байрон взял Шелли под руку и помог ему подняться. ― Ты можешь идти, Шелли? Вот твой пиджак, хотя какая-то услужливая персона вытерла с его помощью мостовую. Сэр, добавил он, поворачиваясь к Кроуфорду, ― мы перед вами в долгу. Я проживаю на вилле Диодати, чуть севернее по этому берегу озера, а семья Шелли ― мои соседи ― посетите нас, особенно если …,… если мы можем чем-то помочь идущему по пути.
Байрон и Клэр подхватили Шелли под руки и повели его прочь. Доктор со смешным именем отправился следом, напоследок украдкой бросив на Кроуфорда недобрый взгляд. Кроуфорд снова заметил, что Байрон прихрамывал, и вспомнил, как читал, что юный лорд был хромой ― косолапый[112].
Толпа разбрелась, и Кроуфорд обнаружил себя идущим рядом с худой девушкой, которая спросила его, не знает ли он путь вокруг радуги. ― Иногда они предстают в виде рептилий, ― заметила она мимоходом, словно их беседа и не прерывалась.
112
Косолапость ― деформация стопы, характеризующаяся ее поворотом вовнутрь и в сторону подошвы. Одна из ее разновидностей, при которой ахиллово сухожилие укорочено, пятка находится высоко и передняя часть стопы смотрит вниз, называется «конская стопа». Именно конская стопа и была у Байрона. Человек с таким параличом ахилловых сухожилий может передвигаться только на цыпочках.