Этой ночью она скользнула внутрь, словно легкая туманная дымка, но когда он обернулся, она уже приняла человеческий облик. Она была обнажена, как и всегда прежде, и он был настолько ослеплен ее красотой, что едва заметил, как ее рука скользнула и отвернула к стене его бритвенное зеркало. Затем ее белые пальцы потянулись и расстегнули его рубашку, и легкие его, казалось, полностью забились льдом, когда холодные соски ее обнаженных грудей прижались к нему.
Он повалился спиной на кровать, увлекая ее за собой, и, когда она оседлала его, он осознал, не чувствуя ничего кроме благодарности, что это с ней он занимался любовью в те предрассветные часы, перед тем как нашел тело Джулии. Она подалась вперед, одаривая его страстным поцелуем ― и ее волосы струящимися волнами окутали его, застилая весь остальной мир.
Несколько безумных часов высекли свой след на полотне времени, и обвитое вокруг него тело начало бледнеть. Когда, в конце концов, она поднялась с кровати, тело ее еле светилось, как светится кирпичная облицовка кузнечной печи. Она нагнулась и взяла его вялую руку, словно собираясь ее поцеловать, а затем поднесла ее к губам и впилась зубами в искалеченный обрубок пальца. Кровь мучительной струей брызнула в ее рот, и кровать под ним жалобно застонала, когда он, судорожно дернувшись, провалился в беспамятство.
Он съежился, когда утренние лучи солнца коснулись его лица, и, хотя усилие вызвало дрожь в ногах и заставило его хватать ртом воздух и, обливаясь потом, вернуться в постель, он умудрился задернуть шторами мучительно яркую брешь окна. Простыня была покрыта коричневыми пятнами крови из недавно разорванного обрубка пальца.
Только на закате он отважился выбраться наружу и в полумраке обнаружил себя стоящим на напоминающем карниз переходе, прорезающем обращенную к озеру сторону древнего каменного дома. Спустя полчаса, которые он провел, облокотившись на железные перила и наблюдая тихую игру молний над горами, возвышающимися над далеким берегом, он заметил скользящую по водной глади лодку.
Это была маленькая парусная шлюпка, с грот-парусом[116], голубым пятном реющим на фоне оранжево-розового неба. Шлюпка скользила ему навстречу, подгоняемая ветерком, что трепал ворот его пиджака и заставлял отражающую небеса воду с тихим шелестом трепетать подобно тонкому золотому листу. На борту виднелась одинокая мужская фигура.
Слева от него к воде сбегал ряд каменных ступеней и, когда стало ясно, что лодка направляется прямо ему навстречу, Кроуфорд обнаружил себя медленно бредущим к ступеням, а затем спускающимся по ним к воде. Лодка тем временем приблизилась к берегу, и, послушная своему рулевому, легла бортом по ветру и спустила единственный парус. Кроуфорд дожидался на каменном причале, стоя возле кромки воды, и поймал швартовочный трос, брошенный ему моряком.
Кроуфорд подтянул лодку к причалу, и, когда он наклонился, чтобы обвязать веревку вокруг источенного водой и непогодой деревянного столба, Перси Шелли ловко спрыгнул с раскачивающейся лодки на неподвижный камень.
Кроуфорд привязал трос и выпрямился. В первый раз он видел лицо Шелли при нормальных обстоятельствах и невольно вздрогнул.
Перси Биши Шелли― Сходство отнюдь не случайно, ― с каким-то зловещим весельем сказал Шелли. Она моя сводная сестра.
Кроуфорду не было нужды спрашивать, кого он имеет в виду… и он вспомнил кое-что из сказанного Шелли в бреду теплового удара. ― Сводная сестра? Кто ― кто ее отец?
Осунувшееся лицо Шелли, было, тем не менее, веселым. ― Я могу тебе доверять?
― Я… не знаю. Думаю, да.
Шелли прислонился к деревянному столбу. ― Думаю, я вполне могу тебе доверять, точно так же, как доверил бы цветку тянуться навстречу солнцу. Он отвесил легкий поклон. ― Большего и не надо.