И пока ее не будет… лучше бы ему хранить ей верность.
Кроуфорд пытался было возразить, сказать, как сильно он в ней нуждается, но хотя он кричал на нее, вглядываясь в ее колдовские глаза, пока ее словно выточенное из слоновой кости лицо нависало над ним, он не был уверен, что она его слышит.
В конце концов, она покинула его, на холодном склоне холма, слишком холодном, чтобы пытаться заснуть. Он поднялся на ноги, застегнул одежду и совершенно опустошенный, возобновил свой прерванный путь до Женевы.
Чуть позже в Гавре[129], на севере Франции, Перси Шелли шагнул на борт корабля, который должен был доставить его в Англию…
…И Кроуфорд остался совершенно один. Она ушла, не просто ушла куда-нибудь еще, как бывало прежде. Теперь она растворилась полностью и больше не присматривала за ним, не заботилась о нем. Ночь тотчас стала темнее ― это внезапно ослабло его ночное зрение. Волей-неволей ему пришлось перейти на шаркающий шаг, нащупывая неровности дороги и определяя момент, когда он отклонялся к обочине.
Шелли, в конце концов, оказался прав ― ему так и не удалось оставить ее на этой стороне канала.
ГЛАВА 8
I saw pale kings, and princes too,
Pale warriors, death-pale were they all;
Who cry'd—'La belle Dame sans merci
Hath thee in thrall!
I saw their starved lips in the gloam
With horrid warning gaped wide,
And I awoke, and found me here
On the cold hill side.
— John Keats, «La Belle Dame Sans Merci»
Я видел бледных королей,
И принцев, и войнов утративших пыл,
Кричавших «La Belle Dame sans Merci»,
В рабы ты ее угодил.
Их губы бескровно зияли во тьме,
Горели страданьем глаза…
В тот миг я очнулся .,. и долго лежал
На холодном склоне холма.
— Джон Китс, «La Belle Dame Sans Merсi»[130]
… кольца с печатями ― ожерелья ― шары и т.п. ― и даже
не уверен что ― изготовленные из горного хрусталя ― агатов ―
и других камней ―
все эти 
куплены мною во время путешествия к Мон Блан
в небольшом местечке Шамони ― специально для тебя и детей…
― Лорд Байрон,
к Августе Ли,
8 Сентября 1816
Лорд Байрон не особо любил подниматься рано, еще больше не нравилось ему находиться в одной карете вместе с доктором Полидори; одну такую ношу он, пожалуй, еще мог бы вынести ― по крайней мере, часто с достоинством выносил ― но все сразу, в один день, ― это уже было слишком. От этого кто угодно мог потерять самообладание.
Громадный дорожный экипаж Байрона медленно пробирался через столпотворение близ северных ворот Женевы; экипаж был сделан в Англии, скопирован с одного из знаменитых экипажей Наполеона, захваченных возле Женап[131], и умещал в себе кровать, стол и столовое серебро… но все это ничуть не помогало ему маневрировать в дорожной пробке.
Несмотря на это, молодой доктор, казалось, ничуть не был обеспокоен задержкой. Перед тем как они отправились, Полидори проделал уйму энергичных упражнений, продемонстрировав всему миру свою дисциплинированную отдышку, а теперь, прищурившись, оглядывал далекие горные пики, реющие посреди голубого неба на фоне фронтонов и шпилей города, и что-то бормотал себе под нос.
Байрон этого не выносил. Вне всяких сомнений, доктор декламировал какой-нибудь никудышный стих собственного сочинения. И как его только угораздило возомнить себя поэтом?
Байрон налил себе еще один бокал Фенданта[132], главным образом, чтобы позлить не одобряющего этого врача.
Так оно и вышло, Полидори взглянул на него и насупился. ― Это уже ваш пятый бокал вина за сегодня, милорд, а вы встали лишь пару часов назад! Он прочистил горло. ― С медицинской точки зрения… а также посредством математики, было доказано, что употребление вина, в неумеренных количествах, имеет… катастрофические последствия… для пищеварительной сферы…
― Как только я встречу человека с пищеварительной сферой, Полидолли, я сразу же направлю его к тебе. Все же, что есть у меня, это мой старый добрый желудок, и он расположен выпить. Байрон подставил вино солнечным лучам, любуясь тем, как солнце наполняет его мягким янтарным свечением. ― Выпивка ― это мой старый добрый друг, и она никогда не обманывала моего доверия.
Тим Пауэрс ― Байрон оценивает вино Картофелеголовая фигура и подпись под ней ― Джим БлейлокПолидори угрюмо пожал плечами и снова уставился в окно; его нижняя губа выпятилась больше чем обычно, но, по крайней мере, он прекратил свои sotto voce[133] декламации.
131
Вье Женап ― Бельгийское местечко близ Ватерлоо, где заседал штаб Наполеона, бежавшего с острова Эльба.