Кроуфорд ожидал, что вино ударит ему в голову, с его-то пустым желудком и сдавшим телосложением ― но вместо этого оно, казалось, наоборот прочистило его разум и придало ему сил. Он опустошил чашу, и Байрон наполнил ее снова.
― Я же говорил тебе обратиться ко мне за помощью, если будет нужно, ― сказал Байрон.
― Спасибо ― но до сегодняшней ночи все было хорошо.
Байрон пристально смотрел на него, и Кроуфорд знал, что он рассматривает его осунувшееся лицо и лихорадочно блестящие глаза. ― Правда. Байрон вздохнул и откинулся назад, возвращая бутылку в плещущееся ведро со льдом на полу. ― И что же случилось прошлой ночью?
Кроуфорд изучающее посмотрел на Байрона, у того на первый взгляд не было никаких симптомов в виде бледной кожи и лихорадочно блестящих глаз. ― Я потерял мою… Кого же он все-таки потерял: жену? Покровителя? Любовницу?
Но Байрон уже понимающе закивал. ― Судя по всему совсем недавно, ― сказал он, ― раз ты все еще не вскарабкался на одну из этих гор. Сколько прошло с тех пор… как «меланхолия отметила тебя»[134]?
― С тех пор…? Э-э. Месяц или около того.
― Ха. Байрон снова наполнил свой более мирской бокал не-вполне-твердой рукой. ―Здорово должно быть тебя покусали, раз ты добрался сюда так быстро. Я был их жертвой с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать.
Брови Кроуфорда поползли вверх. Да, определенно, эти поэты чрезвычайно рано заводят смертельно опасные знакомства с вампирами. Китс достался им в силу обстоятельств своего рождения, Шелли же и вовсе был завещан им, прежде чем успел появиться на свет из лона своей матери!
Байрон пристально смотрел на Кроуфорда. ― Да, я был молод. Мне потребовалось много времени, чтобы добраться сюда. Он отпил вина и взглянул на раскинувшееся за окном озеро.
― Я в долгу за твою помощь, ― тихо, словно самому себе, сказал он; затем он вздохнул и повернулся к Кроуфорду. ― Мое фамильное поместье своего рода магнит для этих существ ― в Англии есть несколько таких мест, можешь при случае спросить об этом у Шелли ― и одно из этих существ узаконило свое владение, кто бы мог подумать, арендовав его. Ха! Он называл себя Лорд Грэй де Рутин. Он хорошо ко мне относился и пригласил меня пожить вместе с ним. Моя мать решила, что это весьма престижно, и настояла, чтобы я поехал. В первую же ночь он постучался в дверь моей комнаты. Словно в тумане я пригласил его войти… но в этом была и вина моей матери.
Он нахмурился и снова вытащил бутылку из ведра, а затем уставился на мокрую этикетку. ― Позже она конечно за это заплатила, ― заметил он, ― как обычно расплачивается с ними людской род. Ты знал об этом? Что же до лорда Грэя… он с тех пор не перестает приглядывать за мной, меняются лишь личины и иногда пол.
Он содрогнулся и долил еще вина. ― И вот теперь в это замешана моя сестра, моя сводная сестра. Похоже, он и до нее добрался, и я этого не вынесу. Осталось лишь одно, я должен избавиться от его гнета, тогда он больше никому не причинит вреда. Даже моим незаконнорожденным детям, как тот ребенок, которого носит Клэр.
― Разве можно от него избавиться? ― спросил Кроуфорд. ― Кроме как покончить с собой?
― Думаю да. Швейцария опасное место ― судя по всему, они обосновались здесь прочнее, чем где бы то ни было ― но в тоже время я верю, что именно здесь можно ускользнуть от их внимания и сбросить их ярмо. Он указал на чашу Кроуфорда. ― Для начала, очень неплохо выпить вина из аметистовой чаши.
Кроуфорд вспомнил их разговор в Галатее с Китсом. ― Я думал, нефферам нравится это иго. Они, похоже, и не думают… о том, чтобы сбросить ярмо. Напротив, они его ищут.
― Нефферы? Байрона, казалось, позабавило это слово. ― Я понял, о каких людях ты говоришь ― видит бог, они мне проходу не давали. Одна из них, леди Каролина Лэм, выследила меня четыре года назад на балу, а затем порезала свою руку и размахивала передо мной окровавленными пальцами, пытаясь меня таким образом соблазнить. Боже! В любом случае они неправильно понимают истинную природу кварцев. Их использование может, конечно, возбуждать мучительно прекрасные грезы, но эти сны лишь… отголоски, все еще звучащие в отдаленных коридорах замка, после того как его обитатели давно ушли. Некоторые кристаллы могут вызывать более яркие наваждения, чем другие, но ни один из них не может призвать вернуться умерших обитателей; напротив, такие кристаллы, как правило, отпугивают ныне живущих представителей нефелимов. Не то чтобы, конечно, их много осталось.
134
Melancholy marked you for her own. В оригинале And melancholy mark’d him for her own ― и меланхолии печать была на нем. Строчка из «Элигии написанной на сельском кладбище» - самого известного стихотворения Томаса Грея.