― Ты беглец?
Кроуфорд собирался солгать, но затем решил, что временами один беглец должен доверять другому. Он кивнул.
― И на самом деле доктор?
Кроуфорд кивнул снова. ― Эта ветеринарная история, да и личность Майкла Айкмэна всего лишь… маскировка. Мое настоящее имя…
Байрон покачал головой. ― Мне это не нужно.
Обезьяна схватила обе подушки и взобралась на спинку кушетки, к шумному возмущению собак. В комнату вошел высокий, крепкий мужчина, оглядел царивший вокруг беспорядок и направился к кушетке.
― Черт возьми, Байрон, ну и адский же зверинец ты здесь устроил! ― прокричал он, вынужденный повысить голос, так как обезьяна шумно протестовала против его попыток забрать подушку.
― Ну, это не новость, Хобби, ― ответил Байрон. ― Спроси любого туриста в д'Англетер. Он хромая приблизился к столу, налил третий бокал и протянул его новоприбывшему. ― Это мой новый врач, к слову сказать. Майкл, это Джон Кэм Хобхауз. Джон, Майкл Айкмэн.
― Неужели, наконец-то, избавился от этого идиота Полидори? Что ж, поздравляю! Хобхауз вырвал подушки из обезьяньей хватки и бросил их в открытый дверной проем. Животные, образовав сумасшедшую свалку, устремились за ними, и в комнате сразу же стало намного спокойнее. Он принял бокал, сел на кушетку и пристально посмотрел на Кроуфорда. ― Пишите стихи? Может быть Драмы?
Этот внезапный вопрос удивил Кроуфорда, так как за минувшие два месяца он не раз обнаруживал себя слагающим в уме стихи ― это всегда случалось ночью, в полусонном забытьи, предваряющем сон, и происходило самопроизвольно, словно подергивание конечностей, когда снится падение. Тем не менее, он не записал ни одной строчки, так что сейчас с чистой совестью покачал головой. ― Только не я.
― Хвала небесам!
― Хобхаус всегда на меня положительно влиял, ― заметил Байрон. ― Он помогал мне избегать скандалов, когда мы учились в Кембридже, а две недели назад приехал сюда прямиком из Англии, просто чтобы прогнать отсюда Клэр Клэрмонт.
Хобхаус рассмеялся. ― Я польщен, что мое появление произвело такой эффект.
Хобби даже был шафером на моей свадьбе, и, конечно, не его вина, что мне выпало жениться на современной Клитемнестре[139].
Кроуфорд припомнил, что в Орестее Эсхила[140], Клитемнестра была женой и убийцей Агамемнона. ― Некоторым из нас не стоит даже думать о женитьбе, ― с улыбкой сказал он.
Байрон резко взглянул на него. Помолчав мгновение, он сказал, ― Я почти готов покинуть Швейцарию… и отправиться на юг, в Италию. Что ты об этом думаешь?
Мысль об этом вызвала у Кроуфорда неясное тревожное чувство, как, казалось, и предполагал Байрон. ― Я… не знаю, ― ответил Кроуфорд. Он бросил взгляд в раскинувшуюся за окном ночь. Первой его мыслью было: «я не могу, она будет искать меня здесь, когда вернется назад».
Его лицо покраснело, когда он осознал это, и он снова напомнил себе, что хочет от нее освободиться ― действительно хочет остаться здесь на некоторое время, чтобы проверить идею Байрона, что оковы нефелимов могут быть сброшены в наивысшей точке Альп.
― Но прежде, чем мы уедем, ― продолжил Байрон, ― я хочу устроить тур по Бернским Альпам. Недавно мы с Хобхаусом и еще одним моим другом провели день на Мон Блан, но я так и не почувствовал, что свел… целительное знакомство с этими горами. Он подмигнул Кроуфорду, словно бы намекая, что в его словах таился смысл, предназначенный только для него. ― Хобхаус сказал мне, что готов отправиться хоть сейчас ― а ты что скажешь?
Кроуфорд облегченно выдохнул. ― Согласен, ― ответил он, стараясь говорить непринужденно.
Байрон кивнул. ― Ты мудрее, чем Шелли. Я думаю единственный способ избавиться от сирен ― это ответить на зов, отправиться прямо в их до-Адамовы замки, а за тем милостью Божьей вернуться обратно живым и здоровым. Вернуться назад, не сделав этого, все равно что… примириться с болезнью, вместо того чтобы получить исцеление.
Хобхаус приглушенно фыркнул, так как очевидно решил, что это отрывок из какой-то очередной поэтической бессмыслицы, но Кроуфорд, который кое-что знал о болезни и исцелении, поежился и отхлебнул вина.
ГЛАВА 9
На грудь легли им каменные плиты;
139
Clytemnestra ― Клитемнестра - жена Агамемнона. Она сговорилась со своим любовником Эгистом убить Агамемнона по его возвращению с троянской войны, и была в наказание за это убита ее сыном Орестом и дочерью Электрой.
Байрон называл свою жену «духовной Клитемнестрой»:
…Как Клитемнестра, мужа палачом
Духовно ты была…
140
Орестея Эсхила (Orestia) ― трилогия трагедий Эсхила. Единственная дошедшая до нас трилогия греческих пьес. Трилогия включает пьесы: «Агамемнон», «Хоэфоры (приносительницы возлияний)» и «Эвмениды». Четвертая пьеса «Протей», сатира, не сохранилась.