Тогда он увидел, что существо медленно на четвереньках двигается в сторону Байрона. С каждым шагом оно высоко выбрасывало вверх длинные ноги, словно оскальзываясь в глубокой грязи, и звучно втягивало воздух воздетой кверху, вытянутой мордой. Молодой лорд стоял на своем камне и дожидался его. Разряженный пистолет, словно дубинка, был зажат в белом кулаке. Его лицо было еще бледнее, чем обычно, но светилось решимостью. Кроуфорд не мог понять, почему он не карабкается обратно на холм, а затем вспомнил про его хромоту.
Сверху, с дороги, доносились зовущие их голоса, но Кроуфорд был слишком занят, выковыривая из земли увесистый камень, и ему не хватало дыхания, чтобы кричать им в ответ. Усилие, потребовавшееся чтобы швырнуть камень вверх, заставило его соскользнуть еще на ярд вниз по холму, но бросок пришелся точно в цель ― камень с глухим звуком ударился о чудовищно широкую спину твари.
Он выдавил из себя хриплый вопль победы ― который превратился в скрежещущее проклятье, когда он увидел, что монстр как ни в чем не бывало продолжает движение.
― Спасайся сам, Айкмэн, ― сказал Байрон неживым от напряжения голосом.
Кроуфорд с отчаяньем осознал, что не собирается подчиняться. Сердце все еще бешено грохотало в груди, и он понимал, что ничем не может помочь, но обреченно начал карабкаться вверх по склону, вслед за медленно ползущим, сопящим уродливым существом.
Краем глаза он заметил бесшумную вспышку зелени справа и чуть выше, и остановился, чтобы взглянуть в том направлении.
Это было утреннее солнце, коснувшееся верхушки сосны. Запоздало, на западном склоне горы занимался рассвет. Над деревом виднелся пологий горный хребет, вырастающий из остального холма, и на его горбатом гребне, на коричневом ковре сосновых иголок, ослепительно сверкала роса.
Он повернулся, чтобы снова взглянуть на Байрона и монстра, и что-то болезненно вонзилось ему в бок. Он забрался в карман пиджака и вытащил неровный осколок разбитого бритвенного зеркала.
В голове его возникла идея. Однажды природа солнечного света изменилась, сказал ему Байрон четыре дня назад, когда они обсуждали нефелимов, и теперь он губителен для них. В памяти всплыли истории, которые он слышал в детстве, о троллях, что превращались в камень при первых лучах рассвета, и вампирах, которые прячутся под землю, чтобы солнце не могло добраться до них… а еще он вспомнил, как зеркало помогло Персею одержать победу над Медузой.
Он спрятал осколок зеркала обратно в карман и продолжил карабкаться вверх ― но теперь он двигался к залитому солнцем гребню, в сторону от Байрона и монстра.
Он слышал, как позади Байрон осыпает насмешками неудержимое существо, но не оглядывался назад до тех пор, пока не достиг гребня, и не вскарабкался на выступающие корни деревьев на его округлом пригорке.
Теперь он был на солнце. Он выудил из кармана осколки разбитого зеркала и выбрал самый большой. Он больше не видел ни Байрона, ни монстра, оставшихся в темноте внизу. С панической поспешностью он поймал в зеркало солнце и начал шарить ярким пятном отраженного света по утопающему в тени склону горы.
Он услышал громоподобный рев, донесшийся из темноты, и с отчаянной надеждой дернул пятнышко света назад, туда, откуда он пришел. И хотя он надеялся именно на это, он содрогнулся, увидев, как ужасная голова медленно повернулась к нему, и чуть не выронил осколок зеркала. Освещенное существо встряхнуло головой и продолжило карабкаться вверх, изгибая и выбрасывая в воздух свои длинные конечности. Теперь Кроуфорд увидел Байрона ― тот был всего лишь в пяти ярдах от приближающегося существа ― и лишь усилием воли Кроуфорд заставил руку не дрожать и держать пятно света точно по центру широкой спины.
Существо снова остановилось, и снова деревья содрогнулись от громогласного рыка, прозвучавшего, словно гора смещалась на своем покоящемся в аду основании. Наконец, существо развернулось и начало тяжеловесно подтягивать свое массивное тело в направлении Кроуфорда.
Он был уже готов бросить зеркало и убежать. Будто покрытые копотью пластины зубов были обнажены в оскале, в котором безошибочно читались ярость и негодование. Клешни существа вырывали из земли комья грязи размером с голову и размалывали камни, пока оно яростно стремилось ему навстречу. К тому же он знал, физический урон ― далеко не самое страшное, когда сталкиваешься с таким существом как это. Собрав волю в кулак, сжав мочевой пузырь, он стоял на месте и удерживал луч света по центру на шее существа… там, где он видел царапину, очевидно оставленную веткой-снарядом Байрона.