Сначала мне снилась всякая невнятная чушь, но перед самым пробуждением я услышал голос, негромкий, бархатистый и завораживающий:
«Первый ветер дует из стороны Клесс, — нараспев говорил голос, — и он напорист, словно выпущен из грудей пышного улла; он дует шесть дней. Другой ветер — это Овётганна и как бы Хугайда, и далеко его родина, незыблемая и неведомая. Он дует две луны, затихая лишь на время. Третий ветер приходит редко, из тех мест, где его вызывают к жизни бушующие Хэба,[20] среди дюн, скал и озер».
Мне померещилось, что я вижу обладателя этого дивного голоса — он оказался облачком золотистого тумана, сияющим и подвижным. Я протянул руки, чтобы окунуть их в это облачко — почему-то мне показалось, что прикосновение к нему подарит мне наслаждение, о котором я и мечтать не смел, — и проснулся. В пещере было довольно светло, но никаких золотистых облаков тут, к сожалению, не обнаружилось.
«Овётганна и как бы Хугайда», — снова услышал я и поразился тому, как изменился дивный голос из моего сновидения: теперь он стал хриплым и очень тихим. А потом я понял, что сам произнес эти чарующие слова, смысл которых был мне совершено непонятен.
«Овётганна», — теперь уже осознанно повторил я, испытывая острое физическое удовольствие от соприкосновения губ с этим волшебным словом, словно оно было сочной виноградиной, перекатывающейся в пересохшем рту. — И что это за хрень такая — «Овётганна»?..
— У меня хорошие новости. Тебя теперь зовут Ронхул. Это имя — подарок Ургов. Они не успели сообщить его тебе и попросили меня передать…
Я вздрогнул: на сей раз голос определенно принадлежал не мне. Оглянувшись, я увидел своего старого знакомого — обшарпанного «попугая», который навестил меня в склепе.
— Рад тебя видеть, Бурухи, — улыбнулся я. — А с чего это Урги решили, что мне требуется новое имя?
— Потому что твое старое имя здесь не годится, — лаконично объяснила птица. — Да и потом ты же сам говорил, что не хочешь, чтобы его кто-то узнал… А какое-то имя тебе все равно понадобится. У каждого человека должно быть имя.
— Резонно. Но почему именно Ронхул? Мне не очень-то нравится…
— Потому что это — твое имя, — безапелляционно заявила птица. — Уж Урги-то разбираются, кого как зовут…
— Ладно, Ронхул так Ронхул — хорошо хоть не «Грязная Задница»! — фыркнул я. — Слушай, птица, если уж ты здесь, может быть, ты дашь мне совет: как раздобыть что-нибудь пожрать?
— С этим у тебя будут проблемы, — честно сказала птица. — Только не вздумай съесть меня: мясо птиц Бэ совершенно не годится в пищу!
— Я не буду тебя есть, даже если выяснится, что ты — самый крутой деликатес на сто миль в округе, — пообещал я. — Не улетай прямо сейчас, ладно?
— Ладно, — согласилась птица. — Если хочешь найти еду, тебе не следует оставаться на месте, Ронхул. В этой пещере ее точно нет!
Глава 4
Мэсэн
Через несколько минут после того, как мы покинули пещеру, Бурухи обратил мое внимание на высокое дерево с толстым угольно-черным стволом, ровным, как мраморная колонна. Верхушка дерева венчалась ярко-алой кроной, среди листьев виднелись крупные оранжевые плоды.
— Это утуутма — или просто тутма,[21] как говорят местные жители. У нее очень вкусные плоды. Попробуй, не пожалеешь!
— И как, интересно, я их достану? — жалобно спросил я. — Думаешь, я тоже умею летать?
— Хочешь сказать, ты не залезешь на это дерево? Экий ты беспомощный, — удивилась птица. — Ладно уж, я тебе помогу.
— Что бы я без тебя делал! — прочувствованно сказал я.
— Без меня ты бы пропал, — совершенно серьезно ответил мой временный ангел-хранитель.
Через несколько секунд птица положила в мои протянутые руки гладкий оранжевый шар. Он оказался еще больше, чем я думал: едва поместился в пригоршне. Тонкая кожица лопнула, обнажая сочную мякоть угольно-черного цвета. Несмотря на смутивший меня черный цвет, вкус плода тутмы оказался совершенно неописуемым: немного похоже на очень спелую хурму, но гораздо круче.
Я не дурак пожрать, но с трудом одолел сие чудо природы. Потом благодушно улыбнулся: теперь, на сытый желудок, я был вполне способен оценить неописуемую свежесть воздуха и удивительную красоту окружавшего меня леса — не слишком густого, а посему залитого разноцветным светом трех неярких, но теплых солнышек. Почва под моими ногами была не просто темной, а черной, как тушь, а небо над головой — ярко-бирюзовым. Теперь, когда я кое-как справился с истерическим желанием отменить навязанную мне реальность и никогда о ней не вспоминать, я не мог не признать, что попал в восхитительное место.
20
Хэба — позже я узнал, что такой народ действительно существует. Молчаливые и воинственные, они живут среди пустынных скал, в Долине Катящихся Камней, где-то на Угане. О Хэба известно немногое, т. к. их контакты с окружающим миром сводятся исключительно к непрерывным, кровопролитным и совершенно бессмысленным (с точки зрения остальных людей) войнам. Говорят, Хэба никогда не предъявляли к побежденным территориальных, политических или каких-либо других требований, а закончив битву, всегда уходили обратно, в свою долину, словно воевали исключительно ради самого процесса битвы.