После этого цзиньцы вернули правителя Вэй в его владение.
На двадцать четвертом году [правления Сян-вана] (624 г. до н. э.) циньские войска, вознамерившиеся совершить внезапное нападение на владение Чжэн, проходили мимо северных ворот Чжоуской столицы[253]. Воины, сидевшие на колесницах справа и слева, сняли с себя шлемы, спрыгнули на землю, совершили поклон [в знак уважения к вану][254], а затем, вскочили обратно[255] — и так на всех трехстах колесницах.
Глядя на них, Вансунь Мань сказал вану: “Циньские войска обязательно понесут наказание”. Ван спросил: “Почему?” Вансунь Мань[256] ответил: “Воины легкомысленны и своевольны. Легкомыслие говорит о плохо разработанных планах, своеволие указывает на несоблюдение правил поведения. Несоблюдение правил поведения ведет к небрежности, а плохо разработанные планы — к собственной гибели. В труднопроходимой местности они, столь небрежные, разве смогут избежать поражения? Если циньские войска не будут наказаны, значит, эта [древняя] истина потеряла значение”.
Во время этого похода, когда циньские войска возвращались назад[257], цзиньцы нанесли им поражение в горах Сяо[258] и захватили трех военачальников — Бина, Шу и Ши[259].
Правитель владения Цзинь[261] послал ко двору Чжоу для установления дружественных отношений Суй Хуэя[262]. Дин-ван[263] устроил в его честь угощение, во время которого внесли нарезанную на куски пищу, положенную на столик[264]. Совершать [положенные] церемонии помогал юаньский гун[265]. Фань-цзы спросил шепотом у юаньского гуна: “Я слышал, что правила поведения, принятые при дворе вана, не предусматривают подачи нарезанной на куски пищи, так какие же правила поведения выполняются сейчас?” Ван, заметивший их разговор, подозвал юаньского гуна и спросил, [о чем они говорили], а юаньский гун доложил [о вопросе Суй Хуэя].
Ван подозвал Ши-цзи и сказал: “Разве вы не слышали? При жертвоприношениях Небу и Верховному владыке используется целая туша[266], при церемонии, совершаемой ваном и гунами стоя, используется половина туши, положенная на стол[267], при угощении родственников используется нарезанная на куски пища, положенная на столик.
Вы не чужой для меня человек: вас, Ши-цзи, прислал мой младший дядя со стороны отца для укрепления старых дружественных отношений, чтобы помогать дому вана[268], и только поэтому я хочу поднести вам пищу согласно правилам поведения, предусмотренным прежними ванами для угощения [родственников]. Разве я посмел бы подать вам угощение, положенное при жертвоприношениях Небу или при церемонии, совершаемой ваном и Гунами стоя? Ведь обилие угощения не предусматривается правилами поведения в отношении родственников[269], нарушает старые установления и вносит путаницу в то, что любили в прошлом[270].
К тому же целые туши подносятся только жунам и дисцам, но ведь жуны и дисцы грубы и вороваты, легкомысленны и беспорядочны, алчны и неуступчивы. Их горячность не поддается обузданию, и в этом они подобны диким зверям и птицам. Время от времени они являются для представления дани, но не [могут] дождаться прекрасной пищи, от которой поднимается великолепный аромат, поэтому их усаживают за воротами дворца и велят толмачу бросать им целые туши. Вы же, представитель одного из немногих братских владений моего дома, явились встретиться со мной в положенное время, я должен соблюдать твердо установленные правила поведения, дабы показать народу нравоучительный пример.
Разве для этого я не должен был выбрать нежную и прекрасную еду, подобрать блюда с великолепным ароматом, очистить вино, разложить по сортам [фрукты и сласти] во множество бамбуковых корзин[271], приготовить квадратные сосуды с круглым вместилищем и круглые сосуды с квадратным вместилищем [с клейким и простым просом], расставить сосуды, украшенные изображениями жертвенного быка, и сосуды, украшенные слоновой костью, подать винные чарки и сосуды для вина, расположить треножники и столики с пищей, почистить матерчатые покрышки [для винных чарок и сосудов], почтительно все прибрать, разделать туши, отрубив конечности и разрезав в суставах, чтобы затем вместе с вами пить и есть приготовленное? Именно поэтому имеется нарезанная на куски пища, положенная на столик, и дополнительная утварь[272], ответные подарки[273], подарки, вручаемые во время угощения — все это для того, чтобы показать, как соблюдаются правила поведения и дружественные отношения. Так как же можно подавать целую тушу, подражая правилам поведения, предусмотренным для приемов жунов и дисцев?
253
Чжоуская столица — имеется в виду столица Восточного Чжоу, город Ванчэн, лежащий к северо-западу от совр. города Лоян в пров. Хэнань.
254
Воины сняли лишь шлемы, но оставили доспехи, в то время как по тогдашним правилам «муж в шлеме и доспехах не совершает поклона». Совершение поклона в доспехах рассматривалось как легкомысленное действие.
255
То, что воины вскочили на колесницы, — признак спешки, которая также являлась легкомысленным действием.
257
Когда цзиньские войска подошли к владению Хуа, они встретили чжэнского купца Сянь Гао, гнавшего стадо на продажу в Чжоу. Хитрый купец, быстро оценив обстановку, выдал себя за посла чжэнского правителя, который якобы выслал его навстречу циньским войскам выразить сочувствие за трудности, пережитые в походе, и поднести воинам угощение. Циньские военачальники, решив, что владения Чжэн подготовились к встрече и неожиданное нападение не удастся, повернули обратно (ЧЦЦЧЧИ, гл. 17, с. 684, 685).
262
Суй Хуэй — цзиньский сановник, известный под различными именами. Его имя было Хуэй, прозвище Ши-цзи и посмертный титул У-цзы. Поскольку он пользовался правом кормления с городов Суй и Фань, его называли еще Суй Хуэй, т. е. суйский Хуэй, Фань Хуэй, т. е. фаньский Хуэй или же по посмертному титулу — Суй У-цзы или Фань У-цзы.
264
Нарезанная на куски пища, положенная на столик
265
Юаньский гун носил посмертный титул Сян-гун, был правителем владения Юань, которое находилось к северо-западу от совр. уездного города Цзиюань в пров. Хэнань.
266
Целая туша
267
Половина туши, положенная на стол
268
269
271
Бамбуковая корзина
272
Дополнительная утварь
273
Ответные подарки