Следует сказать, что до этого Хуэй-хоу[230] хотела возвести на престол Дая, сына [Хуэй-]вана, а потому, став во главе его сторонников, указала дисцам дороги [для нападения], воспользовавшись каковыми, дисцы вторглись в Чжоу. Ван бежал и поселился во владении Чжэн, но был возвращен на престол цзиньским правителем Вэнь-гуном.
После того как цзиньский Вэнь-гун утвердил [на престоле] Сян-вана в Цзя[231], ван в благодарность хотел пожаловать ему земли[232], но Вэнь-гун отказался и просил только о праве на внесение гроба в могилу по подземному ходу[233].
Ван, не согласившись на эту просьбу, сказал: “В прошлом наши прежние ваны, приобретая Поднебесную, отмерили квадрат, каждая сторона которого равнялась тысяче ли, и создали здесь земли, несущие повинности по обработке полей, дабы иметь возможность приносить жертвы Верховному владыке, духам гор и рек, а также всем прочим духам; дабы удовлетворять нужды чиновников и народа[234], дабы быть готовыми на случай злоумышлении со стороны идущих по неверному пути и непредвиденных бедствий.
Остальную землю [покойные ваны] равномерно распределили среди носящих титулы гун, хоу, бо, цзы, нань, чтобы каждый из них имел место для спокойной жизни, и так как они следовали законам Неба и Земли[235], им не приходилось сталкиваться с ниспосылаемыми бедствиями.
Разве покойные ваны стремились к личной выгоде? При них число чиновников во внутреннем дворце ограничивалось девятью надзирательницами[236], а число чиновников при дворе — девятью сановниками, которых хватало лишь для снабжения необходимым духов Неба и Земли. Разве они смели насыщать до предела свои уши, глаза, сердце и живот[237], что внесло бы путаницу во все законы! Но если бы одежды, утварь и цветные украшения, употребляемые при жизни и смерти, положенные стоящему во главе народа, были бы распространены как среди знатных, так и среди низших, чем тогда ван отличался бы от других?
Ныне, когда Небо ниспослало на дом Чжоу несчастья и беды, я — единственный, кое-как оберегаю хранилище [с наставлениями прежних ванов]. Если же я, лишенный способностей, из благодарности к Вам, моему дяде[238], разделю с вами право на владение великими вещами[239], завещанными прежними ванами, и награжу вас за оказанную лично мне милость, то вы, мой дядя, хотя и примете пожалование, будете ненавидеть меня [за нарушение заветов прежних ванов] и станете порицать одного меня.
Разве мне, единственному, жалко исполнить вашу просьбу? Но существовала же прежде поговорка: “При смене яшмовых подвесок у пояса меняется и походка”[240]. Если вы, мой дядя, сможете повсеместно и ярко просиять великими добродетелями, сменить [правящую] фамилию, изменить систему летосчисления и цвет одежды[241], чтобы установить свою власть над Поднебесной, вы сами покажете всем свои заслуги и получите необходимые предметы, которые позволят вам управлять народом. Тогда, если меня, единственного, сошлют в дальние края, к я буду скитаться в отдаленных землях, что мне останется говорить?
Пока же вы сохраняете фамилию Цзи и по-прежнему занимаете место среди гунов и хоу, помогая возрождению дела прежних ванов, поэтому право на владение великими вещами не может быть изменено.
Вы, дядя, старайтесь засиять блестящими добродетелями, и великие вещи сами придут к вам. Разве я смею из-за личной благодарности менять существовавшие в прошлом великие правила и наносить этим позор Поднебесной? И как, в этом случае, отнесутся ко мне покойные ваны и народ, как смогу я отдавать распоряжения?! А коли вы не согласны со мной, [то ведь] у вас, дядя, есть земли, где вы можете вносить гроб в могилу по подземному ходу и без моего ведома!”
Вэнь-гун не посмел больше просить о праве на внесение гроба в могилу по подземному ходу, принял земли и вернулся в свое владение.
Вернувшись из [владения] Чжэн, [Сян-]ван пожаловал цзиньскому правителю Вэнь-гуну город Янфань[243]. Янфаньцы отказались подчиняться [Вэнь-гуну], и тогда правитель владения Цзинь окружил город.
Цан Гэ[244] крикнул цзиньцам [со стен города]: “Ван, считая, что правитель владения Цзинь обладает добродетелями, пожаловал ему в благодарность город Янфань. Однако мы, жители Янфаня, с любовью вспоминая о добродетелях вана, до сих пор не подчинились владению Цзинь, рассуждая, какие добродетели проявит ваш правитель, чтобы привлечь нас на свою сторону и успокоить, дабы не было у нас далеко идущих стремлений. Он хочет разрушить городской храм предков и истребить всех жителей, поэтому, естественно, мы не решаемся подчиниться ему!
Объектом нападения для трех армий[245] являются те, кто, подобно маням, йенам, жунам и дисцам[246], проявляет своеволие, распущенность и непочтительность, потому против них и действуют.[силой] оружия. Наш слабый город Янфань пока незнаком с политикой правителя владения Цзинь, поэтому и отказывается подчиняться его приказам. Если правитель Цзинь хочет распространить [на нас] свои милости, пусть пошлет чиновника для привлечения нас на свою сторону — тогда осмелимся ли мы не повиноваться его приказам?! К чему было утруждать войска походом! Разве показ правителем Цзинь своей военной мощи не вызывает подозрения и не грозит неудачей?[247]
Я слышал, говорят, что военную силу нельзя показывать, а гражданские добродетели нельзя скрывать. Показ военной силы лишает авторитета, а сокрытие гражданских добродетелей не позволяет [им] воссиять. Город Янфань лишился права находиться в числе земель, несущих повинности по обработке полей, причем одновременно ему угрожают военной силой, что вызывает в нас страх[248]. В противном случае разве мы посмели бы цепляться за жизнь [и отказываться от выполнения ваших приказов]? К тому же разве в городе Янфань есть [преступники], подлежащие ссылке на далекие окраины? Все мы — прямые родственники или свойственники Сына Неба, так почему же к нам проявляется такая жестокость?!”
Услышав слова Цан Гэ, правитель владения Цзинь воскликнул: “Это речь благородного мужа!”, после чего предоставил свободу жителям города Янфань.
На съезде в Вэнь[249] цзиньцы задержали вэйского правителя Чэн-гуна[250] и отправили его ко двору дома Чжоу.
Правитель владения Цзинь просил убить Чэн-гуна, но [Сян-]ван сказал: “Нельзя [этого делать]! Управление государством исходит от высших. Высшие разрабатывают методы управления, а низшие осуществляют их без нарушений, поэтому между высшими и низшими не возникает обид. Ныне вы, дядя, определяете методы управления, но не соблюдаете существующие правила[251], разве это допустимо? Ведь между правителем и его слугами не должно быть тяжб; вот теперь, хотя Юань-сюань прав, нельзя прислушиваться к его словам. Если между правителями и их слугами будут возникать тяжбы, станут возбуждать тяжбы друг против друга отцы и дети, исчезнет разница между высшими и низшими.
232
Имеются в виду города Янфань (см. отрывок [17]), Вэнь, Юань и Цзаньмао (ЧЦЦЧЧИ, гл. 16, с. 623).
233
Кун Инь-да понимает иероглиф
236
Девять надзирательниц
238
Дядя
240
241
Каждая новая династия в Китае вводила собственную систему лето-счисления, принимая за начало года различные месяцы. Так, при династии Ся год начинался с рассветом в первый день первой луны, при династии Инь — с криком петуха в первый день двенадцатой луны, при династии Чжоу — с полуночи в первый день одиннадцатой луны.
Каждая новая династия меняла не только систему летосчисления, но и цвет придворной одежды, цвет колесниц и т д. В частности, при династии Ся господствующим цветом считался черный, при Инь — белый, при Чжоу — красный.
Введение новой системы летосчисления и изменение цвета придворной одежды рассматривалось как знак установления новой династии.
243
Янфань — находился на месте совр. населенного пункта Пичэн в уезде Цзиюань в пров. Хэнань.
245
Согласно системе, принятой в Чжоу, Сын Неба имел шесть армий, а наиболее крупные из
246
247
Окружив город Янфань, правитель Цзинь начал несправедливую войну, а несправедливая война всегда вызывает осуждение и кончается поражением.
248
После того как Сян-ван пожаловал город Янфань Вэнь-гуну, т. е. исключил его из числа городов, расположенных на землях, несущих повинности по обработке полей, его окружили цзиньские войска, грозившие разрушить город.
249
Вэнь — название местности во владении Цзинь к юго-западу от совр. уездного города Вэньсянь в пров. Хэнань. Зимой, на двадцатом году правления Сян-вана (632 г. до н. э.), Вэнь-гун встретился здесь с
250
Чэн-гун — девятнадцатый правитель владения Вэй, носивший имя Чжэн. Ранее цзиньский Вэнь-гун просил владение Вэй пропустить его войска, направляющиеся на помощь владению Сун, на которое напали чусцы. Чэн-гун, опираясь на поддержку владения Чу, ответил отказом. Тогда Вэнь-гун переправился другой дорогой через Хуанхэ и разбил чуские войска при Чэнпу. Узнав о поражении своего союзника, Чэн-гун бежал в Чу, поручив
Через некоторое время кто-то оклеветал Юань-сюаня, заявив, что он возвел на престол Шу-у и сделал его правителем. Поверив клевете, Чэн-гун убил сына Юань-сюаня, по имени Цзяо, но Юань-сюань тем не менее продолжал поддерживать Шу-у только как регента. Вскоре Чэн-гун получил от Вэнь-гуна разрешение вернуться в свое владение, где сразу же убил Шу-у, а напуганный Юань-сюань бежал в Цзинь.
На встрече в Вэнь, где главное место занимали вопросы, связанные с приведением к покорности отдельных
251
Имеется в виду, что, определяя политику, Вэнь-гун прислушивался к жалобам Юань-сюаня и требовал убить Чэн-гуна, в то время как Юань-сюань должен был беспрекословно выполнять распоряжения своего правителя.