Надо отметить в этой связи, что Гоббс придает весьма большое значение чувству страха как одному из эмоциональных психологических корней религии. «Страх перед невидимой силой, придуманной умом или воображаемой на основании выдумок, допущенных государством, называется религией, не допущенных — суеверием» (7, III, 45; 3, II, 90). Мы не будем пока касаться того своеобразного критерия, который используется здесь Гоббсом для различения религии и суеверия. Главное в этом определении — та решающая роль, которая приписывается страху в возникновении религиозных представлений. И это характерно не только для «Левиафана», но и для других произведений Гоббса. Достаточно привести его высказывание из трактата «О гражданине», опубликованного ранее других частей философской системы английского мыслителя, чтобы стало ясно, какое огромное значение придавал он страху в происхождении религии: «Человеческий род устроен так, что в силу сознания собственной слабости и удивления перед явлениями природы большинство людей верит, что невидимым творцом видимого мира является бог, и боится его, чувствуя свою неспособность достаточно надежно защитить себя» (3, I, 397). Эти слова были написаны в 1642 г. В дальнейшем Гоббс, хотя и продолжал считать страх важнейшим источником религии, несколько изменил свою точку зрения. В «Левиафане», например, проводится мысль, что страх лежал в основе возникновения «многобожия язычников» (3, II, 137). Что же касается «признания единого бога», то оно может быть легче выведено из желания людей познать причины и начала вещей, чем из их страха и беспокойства о своем будущем. И далее Гоббс приводит в подтверждение этой точки зрения ряд аргументов, которые весьма близки к так называемому космологическому доказательству бытия бога: «...кто при наблюдении чего-либо совершающегося перед ним будет исследовать ближайшую и непосредственную причину этого и отсюда перейдет к исследованию причины этой причины и, таким образом, углубится в исследование всего последовательного ряда причин, должен будет в конце концов прийти к заключению, что существует... первичный двигатель, т. е. первичная и предвечная причина всех вещей. А это именно то, что люди разумеют под именем бог» (там же).
Что можно сказать о подобной аргументации? Следует ли считать Гоббса на основании такого рода высказываний «христианским мыслителем» (62, VII)? Разумеется, если вырвать из контекста отдельные рассуждения английского философа, в которых фигурирует бог, если оторвать его высказывания по этому вопросу от его материалистических воззрений, если игнорировать, наконец, одно из главных методологических требований историко-философского анализа — требование конкретно-исторического рассмотрения мировоззрения того или иного мыслителя, то вывод о Гоббсе как об «искренне верующем христианине» (62, VIII) и «христианском мыслителе» может показаться не таким уж невероятным.
Однако мы, естественно, не встанем на этот ложный путь, позволяющий превратить «отца неверующих», как именовали Гоббса его идейные противники, в христианского апологета. Нам следует избрать другие ориентиры для выяснения действительного (весьма сложного и подчас противоречивого) отношения Гоббса к религии, раскрыв антирелигиозную и антиклерикальную направленность всего его философского учения. Если объективно подойти к рассуждению Гоббса о боге как первопричине всех вещей, то перед нами предстанет весьма типичное для деизма положение, которое неоднократно фигурирует в сочинениях английского философа.
Основные положения деизма в том виде, как они были сформулированы его родоначальником Гербертом Чербери, сводились к следующему: 1. Существует бог, или верховное существо. 2. Бог должен быть чтим. 3. Добродетель и благочестие суть важнейшие способы почитания бога. 4. Необходимо сожалеть о своих проступках и раскаиваться в них. 5. Как в земной жизни, так и за гробом каждому будет воздано по его заслугам. Основоположник английского деизма рассматривал бога не как личность, а как абстрактное духовное начало, он отвергал идею божественного откровения и важнейшие атрибуты бога (всемогущество, всеведение, всеблагость и т. п.). Богопочитание сводилось Гербертом к признанию лишь самого факта существования бога и к повиновению добродетели, что означало выдвижение на передний план проблем нравственного поведения и отказ от подмены его внешним культом.