— Я вполне могу поехать одна, правда.
Роза прищурилась и посмотрела на нее оценивающе.
— Да? Ладно. Только обещай мне, что не будешь зря волноваться, хорошо?
— Ясное дело, не буду. Никогда еще не чувствовала себя лучше, — сухо ответила Мадлен.
Когда Роза ушла, она встала у окна и выглянула на улицу. Ее подруга села в сверкающий красный «рено» и умчалась. Мадлен очень надеялась, что волноваться действительно не стоит. А потом представила себе Лидию на больничной кровати в сотнях миль отсюда, тяжело вздохнула и выпустила струйку дыма, которая запуталась в мягких муслиновых занавесках цвета лаванды. Она купила их пять лет назад на распродаже, когда перебралась в квартиру в Кане. Найти подходящую к ним мебель оказалось непосильной задачей, но Мадлен не собиралась менять занавески, потому что благодаря им комнату окутывало успокаивающее аметистовое сияние. Из-за ее помешательства на этом цвете в комнате несколько месяцев вообще не было никакой мебели. В конце концов ей удалось найти уютную софу с велюровой обивкой оттенка тутовых ягод, а чуть позже — вязаный шерстяной ковер цвета индиго и темных роз, который закрыл широкие гладкие деревянные доски пола. Комната получилась просторной, и ей это очень нравилось.
Мадлен остановила взгляд на разбросанной одежде и наполовину собранной сумке, стоящей посреди комнаты. Следовало взять себя в руки и приниматься за дело.
На транспортной развязке, ведущей с автострады в сторону Кале, оказалось полно машин. «Пежо» целых десять минут простоял на второй передаче, и Мадлен снова начала отчаянно нервничать.
Джоан Дэвидсон, подруга Лидии, разговаривала с ней по телефону спокойно и вежливо и, прежде чем сказать о причине звонка, назвала свое имя. Она заверила Мадлен, что состояние Лидии не критическое — на этот счет у докторов нет ни малейших сомнений. Но они попросили ее немедленно связаться с родными Лидии. Джоан сказала, что так полагается. Мадлен не особенно разбиралась в подобных вещах, но если состояние ее матери не критическое, откуда тогда возникло слово «немедленно»? В Кале над серо-зеленым океаном висели темные тучи, а на горизонте, похоже, бушевал шторм. Настроение Мадлен стало еще хуже.
Выстояв очередь на парковку, Мадлен выбралась из машины, и холодный соленый ветер тут же растрепал ее волосы, бросив несколько прядей в лицо. Мадлен потянулась и потерла запястья, которые болели от того, что она изо всех сил сжимала руль. Мадлен прошла через асфальтированную площадку, чтобы взглянуть на расписание, вывешенное на доске, и долго щурилась, рассматривая колонки цифр, означающих время отправления парома. Оно было составлено в двадцатичетырехчасовой системе — самый настоящий, невероятно сложный шифр. Мадлен довольно быстро сдалась и прошла к кассе — маяку, который излучал флуоресцентное сияние посреди окутанной вечерними сумерками парковки.
Внутри было ужасно жарко, но почти безлюдно. Мадлен облегченно вздохнула, но судьба подбросила ей еще одно испытание.
— Два ближайших рейса отменены, — сказал морщинистый кассир. — Плохая погода. Извините, мисс. Следующий паром — в четверть двенадцатого.
Мадлен посмотрела на часы, которые показывали почти шесть часов.
— Через пять часов! — с отчаянием воскликнула она.
Видимо, у нее сделался такой вид, будто она собиралась расплакаться, потому что на лице кассира промелькнуло испуганное выражение. Похоже, прожитые годы не научили его не обращать внимания на женские слезы.
— Я вам не советую оставаться здесь, — быстро проговорил он и кивком седой головы показал на окно, из которого открывался вид на длинный ряд машин. Все они ждали очереди, чтобы пройти паспортный контроль и оказаться за воротами на пристани.
— В Кале регулярно ходят автобусы — все лучше, чем торчать тут.
Наверное, он надеялся хоть немного ее успокоить.
Мадлен купила билет на паром, уходящий в четверть двенадцатого, и вышла из душного, залитого искусственным светом помещения на сырой морской воздух.
Вся территория порта кишела машинами. Их пассажиры ждали очереди, чтобы попасть на паром, или готовились взять приступом гипермаркет, расположенный в дальнем конце громадной парковки. Со всех сторон порт окружал скучный промышленный пейзаж, и нигде не было ни одного симпатичного местечка, чтобы скоротать несколько часов. Даже пляж выглядел холодным и мрачным. Может быть, кассир прав, и ей стоит поискать приюта в Кале.
У Мадлен не было ни желания, ни сил исследовать Кале, и потому она вошла в первый же ресторан, который показался ей более или менее приличным. В нем оказалось достаточно уютно, хотя и немного провинциально — но ей так и хотелось.