Обратный путь был намного тяжелее. Вы представляете, сколько может весить сумка, целиком забитая пачками долларов. Лучше даже не представляйте! А если их две? Теперь я понимала, почему все эти брутальные грабители в голливудских фильмах такие накачанные ребята. Потаскай-ка тяжести по коридорам! А адреналин, как назло, схлынул, и вместо него пришло усталое равнодушие.
Мы выбрались на крышу со своими торбами, как две домохозяйки из прачечной.
И в этот момент что-то случилось. Истерично взвыла полицейская сирена, за ней еще одна - а потом истерика стала коллективной.
- Гри зажигает, - пробормотал Чак, ежась на холодном ветру, - Джоули, ты извини.
- За что? - я вскинула голову, пытаясь разглядеть в полутьме выражение его лица. Не преуспела. Осталось довольствоваться голосом.
- За то, что я тебе не поверил. Ты, реально, профи. В общем... Если после сегодняшнего дела все будет ОК, получишь долю. Пастора я беру на себя.
- Спасибо, Чак, - искренне сказала я. А про себя подумала: «Поздно. Все нужно делать вовремя, в том числе и предавать. Ты упустил свой шанс. А я - пока нет».
А потом прилетел вертолет, сбросил нам леера, и мы рванули против ветра, удаляясь от города, который в эту ночь словно сошел с ума, гоняясь за сумасшедшим гонщиком на старом, списанном болиде.
Дик выжимал из машины все, что можно, стараясь обогнать рассвет. Пастор и Чак ошалело пялились на толстые пачки денег, а меня накрыл запоздалый отходняк. Трясло, словно кто-то подменил это клятое кресло на электрический стул.
Трава была малахитовой, того самого темного оттенка, который кажется почти черным, а небо полыхало, расколотое надвое сумасшедше-ярким рассветом. И темная половина его сжималась, огрызаясь протуберанцами ночи, уползающей в логово. А огненная уверенно занимала свое место.
Вертолет приземлился на караю небольшой поляны, в двадцати милях от города. У края стояли три мотоцикла. Здоровенные «BMW» с огромными багажниками.
Три...
А чего я, собственно, ждала?
После такого налета им нужно уходить в отрыв и ложиться на дно, по крайней мере, на год. И случайная девчонка им совершенно ни к чему. Слабое звено и лишняя обуза. Гораздо проще оставить меня здесь, бросить полиции, как кость, рядом с вертушкой. Только... Живая я опасна. Очень опасна. Я могу помочь составить их фотороботы и дам свидетельские показания. Так что оставлять меня в живых нельзя.
Сумки погрузили в багажники мотоциклов.
Если сейчас кто-то из парней предложит мне садиться сзади...
Не предложили. Вместо этого Пастор вытащил ствол.
- Ничего личного, - парень пожал квадратными плечами в огромной кожаной куртке, дреды дернулись в такт, - Сама все понимаешь, Принцесса.
Я перевела взгляд на Чака. Тот смотрел на Пастора удивленно, неужели для него это было сюрпризом? Он даже открыл, было, рот... Подумал - и опять закрыл. А Дик, вообще, промолчал, словно меня нет и никогда не было в их жизни.
Ну и... не больно то и хотелось.
Придурок с огромным крестом в полгруди вскинул пистолет, прицелился
Я смотрела на него в упор. Внимательно. Спокойно. Выжидающе.
Он плавно потянул спусковой крючок...
Я улыбнулась.
Раздался сухой щелчок.
Пастор изумленно поднес ствол к глазам.
Я выдернула из-за ремня джинсов беретту «21 Bobcat» (длина 125 мм, масса 325 г.), не торопясь, сняла с предохранителя и положила две пули прямо под ноги Пастора.
- Отошли на пять шагов. Живо! - скомандовала я. Широко улыбнулась и добавила, - Ничего личного, мальчики, всего лишь бизнес.
- Так вот почему ты зевала, - дошло до Пастора, - ночью ты разрядила стволы.
- Ничего личного, - повторила я, медленно отступая к мотоциклам.
- Черт! Так значит, я был в хранилище безоружным? - дошло до Чака, - А если бы все прошло не так тихо?
- Нас бы повязали, - я пожала плечами, - Но ведь мы все продумали и подготовили. В хранилище риск был меньше, чем здесь. По крайней мере, для меня.
«...За налет вам дали бы восемь лет. Через четыре - выпустили. А за убийство полицейского огребли бы пожизненное без права на апелляцию. Я спасла ваши задницы, мальчики. Но благодарности, так уж и быть, не нужно. Ведь в первую очередь я спасала свою».
Разумеется, все это я высказала мысленно. Когда ты один против трех, пусть даже вооруженный против безоружных, момент для дискуссий неподходящий. Пятясь задом, я шагнула к крайнему мотоциклу, повернула ключ зажигания, уже торчавший в гнезде. Он сыто заурчал. Ногой выбила подножку, развернулась и аккуратно расстреляла остаток обоймы по колесам. Вот так, мальчики.