«Теперь в санаторию,» — твердила я себе, «теперь в санаторию…»
Тем временем ноги несли меня сами к автобусной остановке при станции. Мелькнула мыслишка, признаюсь, приостановить расследование, съездить в Москву и вернуться к Лешке назавтра или чуть позже, и не одной, а с Виктором, или ещё лучше, с Сережей на его тачке, а уж совсем на худой конец хоть с Валькой.
Мелькнула и пропала, потому что слишком близки казались «санатория» с таинственной «караулкой, да и глупо возвращаться с полпути несолоно хлебавши, когда разгадка так близка.
Уже не помню, как в нескончаемый дождь автобус довез меня до вожделенной остановки «Санаторий «Прожектор», бывшее Пересветово».
Поселка как такового практически не оказалось: только где-то у края обширного парка (в девичестве санаторий был известным подмосковным поместьем) стояли несколько деревенских домов, явственно возведенных в бытность имения санаторием.
Роскошная липовая аллея приоткрывала в перспективе фасад белокаменного классического строения, везде сквозь зелень мелькали бывшие флигеля, а с краю парка, подалее от меня, деревеньки и автобусной остановки за плотным забором обосновалась строительство.
Судя по виду недосооруженных строений, к основанию санатория была задумана модернизированная прививка для особо заслуженных отдыхающих. Над дощатым забором возвышались псевдоготические, вернее, псевдобалтийские башенки, крытые ярко-красной черепицей, ещё одно здание — размером поболее, так и осталось в стадии трех этажей на сваях, а остальное вообще не построилось.
Удивляясь самой себе, я, пересекала мокрый, как болото, парк по аллеям и как Бог пошлет, а думала почему-то не о таинственном Алексее, но упорно об охраняемой им стройке.
Символический, долгострой никак не хотел уходить из моего сознания. Скорее всего, дело происходило так: богатое ведомство, владеющее санаторием «Прожектор» в лучшие времена, лет эдак 5–7 тому назад начало пристраивать к историческому комплексу престижную добавку для руководящих сил среднего звена (высшее отдыхает в других местах), но задули свежие ветры перемен, ведомство вышло из фавора и решило на время законсервировать строительные амбиции, чтобы не дразнить гусей.
К тому времени кое-что успели возвести, а что-то просто бросили на полдороге. Строители ушли, увезли технику, а санаторное начальство наняло местного жителя Лешку присматривать за оставленной стройкой, добра, как я понимаю, там осталось немало.
Не успела я додумать суетных мыслей, как оказалась на пороге Лешкиной караулки, благо, баба Катя хорошо описала местность.
Дверь домика оказалась открытой, но заходить я не стала, поскольку услыхала, что из близкого сарая доносятся звуки известного жанра «в лесу раздавался топор дровосека». Я сделала вывод, что обитатель находится в сарае и направилась туда.
Очень деликатно я постучала в дверь и почти сразу в дверном проеме появилась затемнённая мужская фигура.
— Мне хотелось бы видеть Алексея,» — с ненужной официальной официальностью произнесла я.
— Я — Алексей,» — ответила фигура и выдвинулась из сарая под дождь.
На свету Алексей оказался парнем лет за 25, высокого роста, с худым, непримечательным лицом. Из толпы его выделила бы, пожалуй, лишь замкнутость выражения.
Несколько секунд мы стояли и смотрели друг на друга, потому что я панически искала и не могла найти хотя бы приблизительно подходящего стиля общения. К таким разговорам надо готовиться заранее, как к публичным выступлениям! Лешка был явно непрост, а я его совсем не знала, и так много от него зависело.
Молчание длилось непозволительно долго, пока я не решилась выговорить невнятное начало.
— У меня к вам дело, довольно деликатное…
— Кто вы? — неожиданно опросил Алексей. — И что вам нужно?
Однако интонация в Лешкином голосе прозвучала довольно сложная, и, отталкиваясь от неё, я вдруг обнаружила в его лице некоторую замученность.
Такие выражения лиц, страдальческие и почти потусторонние, характерны для редактора перед сдачей рукописи в набор. Состояние продолжительного стресса и полнейшей реактивности, готовности ко всему.
Далее следовал один мой сплошной позор. Кое-как я представилась и потащила Алексея в дом (на улице всё еще шел дождь), а хозяин вяло сопротивлялся, не желая впускать подозрительную гостью. Тем не менее я настояла, но под крышей дела пошли еще хуже.
Алексей демонстративно смотрел в окно, пока я, запинаясь, излагала дело, нехотя, краем глаза покосился на Верочкины фотографии.
— Ничего не знаю, — лаконично ответил Алексей, когда я закончила. — Все это бред, никогда не видел вашей девушки.