Мужичок перепрыгивал от светильника к светильнику, резво добавлял освещения, и только тут заметил Николу, вздрогнул, улыбнулся, оголив большие зубы.
— Здравствуй! — с присвистом поздоровался и крикнул в другую сторону, — Лидушка, что ж ты не сказала, что у нас новый постоялец? — и представился Николе, — Зиновий. Рад встрече.
Никола ответствовал, а в горницу вбежала хозяйка с подносом в руках. На стол она выгрузила горшок, дышащий паром, ломти хлеба и сыра, миску сметаны.
— Сейчас чаю принесу, — подмигнула она выпуклым глазом и удалилась, а Зиновий ускакал следом.
После ужина хозяйка проводила Николу в комнату на втором этаже. Чистая, уютная спаленка с деревянной кроватью и вязаными половиками. Над кроватью висел гобелен. Никола подошёл ближе — сказочный теремок посреди леса, из трубы идёт дым, из окошек — мягкий свет.
— Не местная ли ткачиха гобелен смастерила? — спросил Никола.
— Как же, она родимая, — кивнула хозяйка. — Как повесила я его тут, так дела наши в гору и пошли, гости повалили со всех окрестных сёл и деревень. А ткала-то она прям здесь, в этой комнате.
— Здесь? — удивился Никола.
— Здесь-здесь. Пока её терем строился, она у нас тут и жила, тут и работала.
— Мне бы тоже эту мастерицу повидать.
— А я Зиновия попрошу, он тебя к ней и проводит, — сказала Лидия Васильевна. — Она, видишь ли, вечерами только заказы принимает — дневное-то время для работы бережёт, сидит и плетёт с рассвета до сумерек, пока солнца хватает.
— Значит, торопиться надо? — всполошился Никола.
— Не суетись, успеешь, — рассмеялась хозяйка. — Ты хоть с дороги отдохни, а я пойду Зиновия поищу.
— Да я, поди, и сам найду. Зачем человека от дел отвлекать?
— Думаешь, легко такую мастерицу сыскать? — прищурилась хозяйка. — А коли она не захочет, то и днём с огнём не сыщешь. Нет, уж лучше с провожатым.
Она ушла, поздоровалась с кем-то в коридоре — видать, постояльцы шли по коридору. Никола, сбросил сак и принялся разглядывать гобелен. Чем дольше он смотрел, тем больше деталей различал. Вот ветер шевельнул листья, вот куст дёрнулся и показались заячьи уши. Движение — и на крыльце сидит лягушка. Чудеса!
— А-а-а-а! — крик раздался снизу. — Медведь!
Что-то грохнуло об пол и разбилось.
Никола прыгнул с кровати и рванул вниз.
Бледный Зиновий трясся возле входной двери, упираясь в неё спиной и раскинув руки. У ног Лидии Васильевны, лежал поднос с разбитой посудой. За столом застыли три фигуры — бородатый мужчина, красивая остроносая женщина и маленькая девочка с серой тоненькой косой.
— Не выходите из дома, — дрожал Зиновий у двери. — Там медведь!
— На улице? — Никола выглянул в окно.
— В сарае, — прошептал хозяин. — Там у меня две бочки мёда, вот он, паршивец, и забрался.
— Большой медведь-то? — Никола уже надевал шапку и тулуп.
Зиновий задрал руки выше головы, выпучил глаза.
— Дверь в сарай заперта?
Хозяин замотал головой.
Мужчина вышел из-за стола, оказавшись высоким и осанистым. В бороде и волосах его играла седина, в глазах читалась решимость.
— Рудольф, — представился он с лёгким акцентом и протянул крепкую руку, затем набросил серую меховую шапку и шубу. — Я с вами.
— Мама, — пискнула девчонка, — Папа пошёл с мишкой играть! Я тоже хочу!
— Лизавета, — рыкнул мужчина. — Идите с Машей наверх и запритесь в комнате.
Женщина кивнула, взяла дочь на руки, но не торопилась покидать горницу.
Никола и Рудольф вышли из дома, прихватив по свече. Зиновий засеменил следом.
Никола переступил скрипучий порог сарая. Взглядом выхватил две бочки у противоположной стены. Крышка одной валялась рядом. Скрипнул пол — это сосед вошёл следом, ткнул Николу в бок и протянул вилы, сам схватился за топор. Вдвоём осторожно двинулись вперёд. Тень шевельнулась на стене. Огромная чёрная тень.
— А-ар-р! — раздалось жалобное рычание и перешло в нечто похожее на скулёж.
Никола всмотрелся в подсвеченное пространство между бочками.
— А-а-ар-р, — блеснул мокрый нос, лапы топнули по полу.
Да нет, лапки! Маленькие мягкие лапки. Никола прыснул.
— Какой же это медведь? Медвежонок заблудился. Смотри, Зиновий!
Хозяин одними глазами заглянул внутрь, сосед опустил топор и засмеялся.
— Эй, малыш, — позвал Никола, и медвежонок мохнатым ковриком расстелился по полу. — Ты как тут оказался?
Никола осторожно протянул руку к бурой голове. Шёрстка была липкая — зверёныш явно успел полакомиться. Он извернулся, лизнул Николину ладонь и заглянул прямо в глаза. Горечь и жалость пронзила Николу, будто жуткую потерю перенёс он сам.